– Надеюсь, ты не стал делать новой попытки…
– Нет, не стал… В этом и состоит моя главная вина. Теперь только я сам могу объяснить все и как-то оправдаться. Умоляю, не пытайся мне помочь и попроси о том же всех остальных. Ради Бога, Тристан! Через месяц ты собираешься стать отцом…
– Да. И хочу, чтобы у моего сына или дочери был дядя!
– У них будет по меньшей мере три дяди!
Роберт уже хотел уйти, но Тристан удержал его за рукав:
– Я хотел бы, чтобы все будущие родственники моего ребенка обладали здравым смыслом и чтобы среди них был ты. – С этими словами виконт отпустил Роберта, а когда тот уже подошел к дверям, добавил: – Не забывай ни обо мне, ни об остальных членах нашей семьи. Если ты действительно хочешь позаботиться о нашем общем спокойствии, тебе не следует отвергать нашу помощь, если она станет необходимой.
– Хорошо, я подумаю, но дело в том, что конная гвардия напала на мой след.
– Что?
– Они гнались за мной, потеряли меня около Пиккадилли и могут появиться здесь в любую минуту.
– Дьявол! – выругался Тристан. – Какую еще гадость ты намерен сообщить мне сегодня? Нет уж, позволь мне сначала напиться, иначе меня хватит удар!
Тристан еще раз выругался. К счастью для Роберта, ему подвели лошадь, и он, легко вскочив в седло и убедившись, что Эдвард прочно уселся в своем седле, тронул поводья и первым выехал за ворота. Эдвард последовал за ним. Следом на некотором расстоянии ехал один из грумов с удочками и сумками для пойманной рыбы.
– Желаете еще чего-нибудь, сэр? – спросил грум Джимбл, подводя оседланного Толли.
– Нет, все в порядке – скучным голосом ответил Роберта, присаживаясь на ступеньку крыльца. Ему нужно было о многом подумать, а потому он решил отложить поездку, пойти в сад и спокойно посидеть на лавочке около клумбы.
Глядя на распустившиеся цветы, Роберт невольно сравнил Люсинду с самой красивой из роз, росших на клумбе, но это только испортило ему настроение. Несмотря на то, что Люсинда побывала в его объятиях и отдала ему свою невинность, она, похоже, не отказалась от планов выйти замуж за Джеффри Ньюкома.
Роберт очень редко думал о Джеффри, но после того, как Люсинда назвала того своим возможным женихом, его равнодушие сменилось почти неприкрытой неприязнью. Однако даже это чувство оказалось недостаточно сильным, и в душе молодого Карроуэя стала пробуждаться самая настоящая ненависть. Роберт не мог спокойно смотреть на самовлюбленного героя Ватерлоо, сознавая, что сам с каждым днем выглядит все более жалким, и вскоре стал ненавидеть лорда Ньюкома с такой страстью, которая удивляла его самого.