– Ну, что там?
– Личные подписи посетителей, побывавших в Хорсгардзе за последнюю неделю.
Да, Люсинда была права: многие десятки посетителей побывали в Хорсгардзе за эти дни; они приходили днем и вечером, оставались долго и не очень. Большинство имен были знакомы Роберту, но часть подписей ничего ему не говорила.
– Итак, – произнес Шоу, продолжая рассматривать список через плечо Роберта, – всех этих людей ты подозреваешь? Пятьдесят имен или даже больше – великолепная коллекция! Вот только у меня возникло предчувствие, что рано или поздно кто-нибудь хватится исчезнувших из книги страниц и как бы нашим дамам не пришлось за это отвечать!
Роберт все еще молчал. Его внимание привлекла одна подпись, вполне разборчивая. За три дня она повторялась несколько раз, напротив нее значился военный ранг и даже жалованье, которое получал этот посетитель.
«Капитан лорд Джеффри Ныоком». Прочитав это имя, Роберт пробормотал:
– Очень даже интересно… – а потом надолго задумался.
Смею ли я своим бегством сделать их всех беззащитными от дьявола, которого сам же и оставил им?
Виктор Франкенштейн
(М. Шелли «Франкенштейн»)
Люсинда сидела у себя в спальне и смотрела в окно. Трудно было точно сказать, что интересовало ее в тот момент больше: собственное отражение в оконном стекле или что-то происходившее внизу в конюшне. Но скорее всего она просто думала обо всем, что случилось в последнее время.
Она не согласилась на предложение Джеффри, но у нее были веские причины так поступить. Их встречи, по сути, ограничились двумя уроками джентльменских манер, но не это было главным. Люсинда отлично понимала, что не дала согласие на предложение Ньюкома вовсе не из-за того, что мало знала его. Настоящей причиной стал Роберт Карроуэй. Когда Люсинда вечерами сидела у камина и следила за пляской огненных языков на поленьях, в ушах ее звучал голос Роберта… Когда она чувствовала нежное прикосновение теплых пальцев, это были его пальцы…
Но все же какого-то продолжения их отношения не могли иметь – ведь генерал не одобрял ее выбора и никогда не согласился бы с ним. Сам Роберт не просил ее стать его женой и вряд ли попросит – до тех пор пока не будет найден настоящий похититель документов из Хорсгардза, Роберт просто не станет говорить на подобные темы.
Люсинда часто представляла себе Роберта закованным в кандалы в сырой тесной камере, в которой нет ни одного окна, и в подобные минуты ее начинало мучить удушье. Но все же Люсинда ни на минуту не могла поверить, что с ним могут так поступить наяву. Если кто-то из властей предержащих хоть на минуту задумается о том, кто такой Роберт Карроуэй, что это за человек, то – Люсинда была в этом глубоко уверена – он сразу же поймет, что Роберт меньше кого-либо еще в Лондоне, да и во всей Англии, хочет новой войны, ибо принадлежит к тем, кто испытал на себе все ее ужасы. И уж конечно, он никогда не станет помогать освобождать Бонапарта!