– Вы знаете, что здесь написано? – обратился он к Чанси.
– Президент выразился предельно ясно, генерал.
– Президент глупец.
Ройс перевел взгляд на Джона. Солнечный свет, проникающий сквозь окна, падал на его лицо с резкими чертами. Под глазами пролегли тени.
– Что сказал Ли?
Джон сдвинул шляпу на затылок, а потом бросил ее на стол рядом со шляпой Ройса.
– Ли сдался у Аппоматокса, – тихо ответил Джон.
Он слышал, как охнула Оливия, как кашлянул Бо, но не оторвал взгляда от измученного лица Джона. У них могло оставаться еще несколько армий, но Ли сдался, и последняя надежда умерла.
Ройс ощутил глубокую печаль. Ему жаль было этих двух отважных офицеров и других солдат, которые сражались, выжили и теперь вынуждены были стать свидетелями полного краха их надежд. Сам он ничего не чувствовал, как если бы уже умер. Ведь огонь жизни в его душе погас в тот ноябрьский день, когда Аннабель уехала от него навсегда.
«Энни, милая Энни, если бы только я мог все изменить…» Ройс посмотрел на донесение, которое держал в руке, – новый приказ президента Дэвиса. Ройс принял решение и смял бумагу.
– Капитан Петтигру, вы доставили мне эти приказы, а теперь забудьте о них. Я беру всю ответственность на себя.
Он подошел к камину и бросил донесение в огонь.
Когда бумага догорела, он закрыл глаза и попытался представить себе лицо Энни.
Он бы отдал оставшиеся дни жизни, чтобы еще раз увидеть ее, зарыться пальцами в ее волосы, поцеловать, почувствовать вкус ее губ.
Он обернулся, поймав на себе взгляд Чанси, и молодой человек печально улыбнулся. Ройс перевел взгляд на Джона. Выражение его лица было таким же невозмутимым, как у него самого.
– Что там в приказе? – Джон едва сдерживал гнев.
– Мы должны встретиться с Джонстоном в Северной Каролине, – ответил Ройс.
– Ты хочешь сказать – сдаться, не так ли?
– Война закончена, но, возможно, Дэвис не понимает этого. Поезжай завтра в штаб Хэнкока и предложи перемирие. Я готов встретиться с ними и обсудить условия капитуляции.
– Они арестуют тебя, черт возьми. А потом повесят.
– По крайней мере, на мне не будет лежать ответственность за смерть солдат.
Джон вцепился в спинку стула с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
– А я не хочу быть ответственным за твою смерть. – Джон приподнял стул и с громким стуком поставил его. – Подумай об Аннабель.
– Я думаю об Аннабель. Возможно, это единственное, что я могу для нее сделать, и о чем она когда-либо просила меня.
В его душе затеплился огонек. Он никогда больше не обнимет ее и никогда не увидит своего ребенка, но он сможет сделать ей прощальный подарок.