– Все так, но сейчас он очень расстроен и угнетен. Нужно, чтобы он немного пришел в себя и понял, что ему на самом деле нужно.
Я нахмурилась:
– И на что он собирается жить все это время?
Кларисса пожала плечами:
– Дэвид спит на диване и никому не мешает, а есть я вожу его в кафе.
– Ладно, только постарайтесь больше не попадать в тюрьму, хорошо?
– Хорошо, – равнодушно отозвалась Кларисса и снова вернулась к своему занятию, а я отправилась навстречу своей судьбе.
Когда я подъехала к дому Ника, мое сердце стучало, как паровой молот, дыхание стало тяжелым. «Послушай, Бренда, – сказала я себе, – не нужно так нервничать, это всего лишь свидание». Но это не слишком помогло.
Как раз в это время миссис Панкхерст подметала дорожку перед своим домом. При моем появлении она мгновенно замерла и сделала стойку. Я помахала ей рукой, пытаясь настроить наши взаимоотношения на дружеский лад, но это не возымело ровным счетом никакого действия: миссис Панкхерст, не мигая и не двигаясь, продолжала следить за мной с каменным выражением лица.
Что ж, возможно, мне нужно было явиться сюда в коротком черном платье с разрезом, с глубоким декольте и в тех кружевных чулках, которые я в конце концов сняла. Я бы не удивилась, если бы миссис Пэнхерст тогда просто хватил удар.
Заметив меня и выйдя из дома, Ник подошел к моей машине, посмотрел на меня, но ничего не сказал. Увидев миссис Панкхерст, он тоже помахал ей рукой, и она тут же махнула ему в ответ.
По дороге в город мы слушали радио, но с молчаливого согласия обоих не стали включать те радиостанции, на которых работали сами. Салон машины затопили сладкие звуки песни «Спаси меня», для которой рычание машин и шум города служили своеобразным аккомпанементом.
В «У Тонио» почти никого не было: в четверг вечером местные жители обычно сюда не захаживали, а туристы наводняли ресторан только в летнее время. Помощник официанта, молодой парень, проводил нас к одному из дальних столиков, стоявших отдельно от основного зала, в нише.
Вместо замученной жизнью официантки к нам вышел бодрый молодой человек лет двадцати пяти и так вдохновенно перечислил фирменные блюда ресторана, имеющиеся сейчас в наличии, что мне показалось, будто он читает сонет Шекспира. В итоге я заказала салат с грецким орехом и сыром, а Ник выбрал какое-то экзотическое блюдо с цыпленком.
Мы почти все время молчали. Я чувствовала себя немного неловко, но все равно мне было хорошо, потому что я имела возможность смотреть на Ника столько, сколько мне заблагорассудится. Уголок воротника его рубашки с одной стороны опустился, и я находилась в привилегированном положении той женщины, которая могла протянуть руку и исправить эту оплошность.