Нет желания иметь дело ни с Берчардом, ни с Ардмором, ни с королем Франции. Хочется провести конец июня в постели миссис Аластер. Она одинока, и он никогда не встречал такой женщины. Она спала по его просьбе обнаженной. Жаль, что его тогда не было рядом, но она это сделала. Для него. Все остальные могут подождать.
Кроме Мэгги, конечно. Нужно мыслить здраво и думать о Мэгги.
Вдруг вспомнился тот день, когда он нашел дочь. Влажная ямайская жара, изящная рука Сары, смущение из-за того, что она провела его в сад за домом супругов-миссионеров, методистов. Он не видел Сару двенадцать лет – с тех пор, когда она сбежала от него в порту неподалеку от Сиама. Неизвестно, как она добралась до Ямайки, но по тени на лице он понял, что она умирает.
– Это ее отец, – объявила Сара пораженным супругам, проводя мимо них Грейсона. – Я его отведу.
Там копала садовой лопатой его дочь Мэгги, одетая в тяжелую шерстяную юбку и хлопковую блузку. Грейсон ясно помнил, как был ошеломлен, когда она подняла голову. На него смотрели глаза матери – глаза женщины, которую он не смог спасти от убийцы. Он помнил, как, пораженный, опустился на колени, как смотрел в ее лицо и видел свое прошлое, настоящее и искупление грехов.
Он сам положил начало всем событиям, которые случились с тех пор, как он нашел дитя. Много лет назад Грейсон уступил притязаниям дамы лучшего друга. Мужчина может быть таким глупым, когда ему двадцать два...
Он легко смахнул Александру с колен. Она встала на ноги, очень удивившись.
Грейсон поднялся.
– Вычеркните его из списка и посоветуйте друзьям прекратить знакомство.
Ее брови сдвинулись, рот приоткрылся, она раскраснелась.
Да, в постели с ней, ближайшие три недели.
Надо уйти до того, как захочется повалить ее на пол и перепугать слуг. До того, как он сделает ее своей.
Грейсон дотронулся пальцем до подбородка Александры.
– Вы будете сегодня спать обнаженной, если я попрошу? – Он не смог скрыть желания.
Она смотрела на него странным взглядом. Что это в ее глазах – обида? очарование?
– Сэр, вы позволяете себе слишком много.
Ему нравится ее высокомерие. Захотелось смыть раздражение, целуя ее долгими часами. Но сейчас придется удовольствоваться озорной улыбкой.
– Если передумаете, постучите в стену, чтобы я знал.
Она отступила, жарко покраснев. Осознает ли она, как она прекрасна, такая возбужденная и обеспокоенная? Если бы те джентльмены из списка хотя бы предполагали, что она рассматривала их в качестве женихов, сразу превратились бы в ручных щенков. Ей стоит всего лишь дотронуться до того, кто ей нужен.