– Мы еще не кончили? – прошептала она.
– Еще нет, милая. Очень скоро, обещаю всем сердцем.
Он скользнул в нее вновь. Жар и желание укрыли, словно покрывало. Александра положила ему на плечо трясущуюся руку.
– Мне не нравится... в постели.
Почему, Грейсон решил выяснить позднее.
Он поднял ей руки над головой и начал любить ее снова.
На ее лице отразилось желание, глаза потемнели. К щеке прилип рыжий локон.
– Грейсон.
– Да, милая?
Она согнула пальцы, не пытаясь освободиться.
– Грейсон.
– Александра. – Имя слетело с языка как нечто привычное. – Любимая.
А потом его охватила тьма. За мгновение до этого он ощутил полное освобождение, выйдя из нее и излив семя на одеяло.
Александра вздохнула и легко погладила его волосы.
– Ах, это было совсем неплохо!
Прохладный воздух освежал разгоряченную кожу. Она услышала ровное глубокое дыхание, ощутила жар.
Над головой паучок плел паутину, лениво спускаясь по невидимой нити. Александра почувствовала общую усталость и удивление, в животе началась дрожь, которая никак не прекращалась. Если заплакать, он испытает отвращение и прогонит ее? Или заставит возвращаться в Лондон одну? Она подавила слезы.
Грейсон отпустил запястья и поцеловал ее в шею.
Заколка, стягивавшая волосы, расстегнулась, и выгоревшие локоны рассыпались во все стороны. Александра запустила в них пальцы.
Он поднялся и взглянул на нее. Ленивая улыбка заставила сердце биться сильнее.
– Совсем неплохо?
– Да.
Глаза Грейсона сияли улыбкой. Прежняя злость улетучилась.
– Миледи, я счастлив, что доставил вам удовольствие.
Александра убрала ему локон со лба.
– Нет, милорд, вы ублаготворили себя.
Он тихо рассмеялся, отчего затрясся матрац.
– Я совершенно доволен. Я лежу в постели с самой красивой соседкой, какую только может пожелать мужчина.
– Вы находите меня привлекательной?
– Я никогда не грешу против истины, когда речь заходит о женской красоте.
– А о чем вы лжете?
– О поразительно большом количестве вещей. А вы?
– Ни о чем. Я лгу очень неудачно, поэтому стараюсь это не практиковать.
Грейсон лениво улыбнулся.
Он поцеловал Александру как раз там, где висело бриллиантовое ожерелье, потом коснулся его:
– Это один из подарков вашего супруга?
– Да.
Говорить о Тео не хотелось. По правде говоря, за последнюю неделю Тео превратился в полузабытый сон. Заученное остроумие, полное пренебрежение ее желаниями, вопиющая неверность, вся боль, которую он причинил, улетучились, словно туман перед сильным морским ветром. Виконт поселился рядом, и все внезапно изменилось.
– Отвратительная вещь. Это мог увидеть кто угодно.