Аврора охнула.
– Но кто может пожелать убить королеву?
– Оказывается, таких людей не так мало, например, фанатичные пуритане, считающие, что она слишком снисходительна к католикам, или фанатичные англиканцы, считающие, что она слишком многое прощает пуританам и католикам, или фанатичные католики, которые затаили на нее злобу. Мы изо дня в день живем в большом страхе, а когда она путешествует, ее сопровождает множество телохранителей.
«Фанатичные католики... Может быть, Джайлз Блэклоу относится к ним? – размышляла Аврора. – Разумеется, он затаил злобу на Елизавету. Но он никогда не пошел бы на такое страшное преступление».
– Но если королева отличается терпимостью, она не может не понимать, что причинила боль множеству людей? – воскликнула Аврора.
– Уверен, что она понимает, однако, как говорится, лес рубят – щепки летят.
– Мог бы какой-нибудь католик, например, являющийся добропорядочным гражданином, на основании того, что с ним обошлись ужасно несправедливо, убедить королеву, что в данном конкретном случае по отношению к нему проявлена несправедливость?
Ричард рассмеялся.
– Скажите, кто из нас двоих более наивен, Аврора? – Он покачал головой. – Извините, но так дела не делаются. Я, конечно, знаю, что среди католиков есть немало лояльных верноподданных, как и среди пуритан и англиканцев. Тем не менее...
– Тем не менее это хорошая мысль.
– Да. И могу добавить, за долгие годы многократно опробованная, хотя и абсолютно безуспешно. – Ричард оглянулся вокруг, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор. – Боюсь, что королева видит и слышит только то, что ей самой желательно.
Аврора отхлебнула глоточек вина и вдруг уловила уголком глаза Мэралайн. Похолодев от страха, Аврора попыталась сообразить, много ли она успела подслушать и что из услышанного ей удастся использовать в своих интересах.
– Ну, каковы ее успехи при дворе? – спросил Блэклоу. Он сел, вытянув перед собой длинные ноги, и провел рукой по усталому лицу. Ему пришлось всю ночь провести в седле, чтобы затемно добраться до Ричмонда. Через несколько часов он вернется в Лондон и укроется до наступления темноты, потому что всю его работу приходилось прекращать, едва первые лучи солнца заиграют на шпилях лондонских церквей.
Тайно приехав сюда, он сразу же прошел в комнату Констанции. Ответив на ее обычные вопросы о его делах, он перевел разговор на недавний дебют при дворе его подопечной. Констанция, протянув ему бокал вина, отхлебнула глоток из своего бокала, обдумывая ответ.
– У нее все хорошо, Джайлз.
– Я очень благодарен тебе, – сухо произнес он.