— Вылазка прошла вполне успешно, Уилл. Поздравляю.
— Значит, теперь мы переправим эти сведения в Йорк? — От удовольствия Уилл так и просиял.
— Да, нынче же ночью. — И Руфус подошел к столу, чтобы налить им обоим эля.
— Я мог бы поехать сам.
— Нет, малыш, ты и так целый день в седле, — покачал головой Руфус. — Лучше мы отправим Джорджа.
Уилл расстроился, но старался не подать виду. Он жадно выпил эль и пристукнул кружкой о стол.
— Значит, я могу идти?
— Да, — кивнул Руфус. — Только прежде найди Джорджа, вручи ему пакет и отдай нужные приказания.
Уиллу это не понравилось. Ведь он надеялся сам доставить в штаб столь важные депеши.
— Ему следует отправляться немедленно?
— Немедленно, — отрезал Руфус. Он дружески похлопал кузена по плечу. — Ты молодец, Уилл.
— Настоящий молодец, верно? — спросила с порога Порция. Она смотрела на мужчин с легкой улыбкой, не в силах подавить страстного пламени в глазах, вспыхнувшего при взгляде на Руфуса. — Мальчишки отправились с Сайласом вниз по реке — наверное, к кому-то из его приятелей. Никому не ведомо, когда они вернутся. И Джуно они забрали с собой. Мне все же кажется, что для прогулок слишком поздно.
— О, Сайлас отлично о них позаботится, — беспечно заверил Уилл и поспешил протиснуться в дверь, пробурчав что-то на прощание.
Порция все еще неподвижно стояла на пороге, не спуская глаз с Руфуса.
— А ты не считаешь, что уже поздно? — спросила она.
— Я считаю, что нам очень повезло, что их нет дома. — И он не спеша двинулся к ней.
Порция вздрогнула от возбуждения и в который раз удивилась, как действует на нее присутствие Декатура. Стоит ей оказаться в одном с ним помещении — и в жилах начинала бурлить кровь, по телу разливалась жаркая истома.
Руфус встал перед ней, все еще не делая попыток прикоснуться. Он протянул руку и закрыл дверь. Звякнул засов, отрезая от всего мира этот замкнутый, жарко натопленный молчаливый мирок. Он стоял так близко, что различал, как бешено колотится ее сердце, и чувствовал нежный аромат кожи — живой, горячий, смешанный с запахом свежего ветра с гор. Все это создавало удивительный, присущий ей одной аромат — аромат, которым Руфус не пресытится никогда. Так пахнет юное, нежное и в то же время полное жизни и здоровья тело, ее восхитительно-нежная кожа, дикая, неукротимая рыжая шевелюра.
Руфус осторожно снял с Порции шлем. Яркие локоны рассыпались по плечам, и бледное лицо с сияющими глазами окружил пышный ореол. На щеке осталось пятнышко грязи.
Руфус машинально вытер ей щеку, и его пальцы как бы сами по себе скользнули по приподнятым скулам, решительному подбородку и горячим чувственным губам. Порция стояла не двигаясь, не отрывая взгляда от его лица, слегка приоткрыв губы, как будто собиралась что-то сказать, но не решалась нарушить молчание.