Однако Порция поспешила вырваться. Девушка все еще кипела от негодования. Она готова была выть от ярости, она снова испытала неистовую смесь восторга и отчаяния — как тогда, когда узнала, что Руфус любил ее. Она чувствовала и сейчас эту любовь — в жестокой хватке сильных рук, в полном безумного гнева голосе. Но и это не помогло ей совладать с собой, стоило подумать о причине, которая привела их всех сюда, на залитую кровью пустошь.
— Нет, это как ты посмел! — выкрикивала Порция, скинув с себя его руки. — Как посмели вы оба? Неужели вам мало тех, кого убили сегодня в бою? — И Порция обернулась к ошарашенному Като, обводя широким жестом поле брани. — Разве вражда между вашими отцами окупит их смерть? Разве она стоит того, чтобы вам самим жертвовать жизнью? И жизнью ваших детей?
— Погоди-ка… — Като немного пришел в себя и повелительно взмахнул рукой, но Порцию не так-то просто было унять.
— Что станет с Оливией? — гневно спросила она. — Если вы с Руфусом сложите головы в этой бессмысленной сваре, что станет с вашими детьми? Какое им дело до того непотребства, которое учинили ваши родители почти тридцать лет назад? Детям нужен живой отец, им нужно…
— Попридержи язык! — рявкнул Като. Он оправился настолько, что сумел прервать Порцию на полуслове. — Это не твоего ума дело, девка! — продолжал он. — Черт побери, откуда ты вообще взялась?
— Какая тебе разница? — Порция небрежно отмахнулась от Като и напустилась на Руфуса.
Широко распахнутые глаза метали зеленые молнии, огненная шевелюра словно светилась в темноте, стройное, хрупкое тело напряглось в неистовом порыве положить конец этому безумию.
— Что станет с мальчиками, Руфус? — прозвучал вопрос. — Ты готов обречь их на сиротство, как когда-то обрекли тебя? Сделать их бродягами, без близких людей и крыши над головой? Кем они вырастут? Что останется у них, когда ты положишь свою жизнь на алтарь никому не нужной мести?
О, она отлично видела его лицо, видела, как пляшут в его взоре демоны ярости, однако не испытывала ни малейшего страха и подошла вплотную, чтобы лучше видеть его глаза.
— А что станет вот с этим ребенком, Руфус? — И Порция положила руку на живот. — Я не собиралась рожать ребенка, у которого не будет отца!
Сквозь пелену ярости Руфус с трудом уловил смысл ее слов. Но он видел, как Порция держит руку на животе. И против воли вспомнил, как стояла вот так же его мать, тщетно пытаясь защитить нерожденного ребенка, у которого уже не было отца. Он вспомнил мертвого младенца, восковое, залитое кровью тельце своей сестры.