— Пойдем поздороваемся. — Порция нервно лизнула кончики пальцев и пригладила брови. — С моей шляпкой все в порядке?
— Н-но ведь мы же не можем просто взять и выскочить из-за куста, — возразила Оливия. — Они о чем-то разговаривают. Это неприлично…
— Ты что, не видишь, что мой муж держит на руках моего ребенка? — слащаво пропела Порция, поправляя широкие поля своей соломенной шляпы. — Как по-твоему, это тоже считается приличным?
— Верно, — поддержала подругу Фиби. Она и сама слегка опешила от необычной сцены.
Руфус Декатур увлеченно беседовал о чем-то с королем Карлом и маркизом Грэнвиллом. Это, конечно, вряд ли могло кого-то удивить — тем более что слухи о завершении войны соответствовали истине, — если бы у Руфуса на руках не было младенца. Круглощекой зеленоглазой малютки с россыпью ярких веснушек на переносице и мягкими завитками светлых волос. И при этом граф Ротбери нисколько не смущался и не чувствовал никакой неловкости.
— Ну, вы как хотите, а я пошла представляться королю, — отрезала Порция, ехидно улыбнулась и выплыла из-за розового куста.
Брайан Морс, укрывшись поглубже в коридоре, не спускал глаз с графини Ротбери, решительно двигавшейся в сторону троих собеседников. Тонкие губы злобно поджались, а в маленьких темных глазках загорелась ненависть. Надо же, эта незаконнорожденная выскочка сумела втереться в высший свет! И никому здесь, похоже, нет дела до того, что ее муженек столько лет оставался пртчей во языцех, самым отчаянным головорезом и бандитом с большой дорога, сыном подлого изменника. Мало того — граф Ротбери умудрился стать немаловажной персоной в мирных переговорах, имея влияние и на ту, и на другую сторону. А это тощее веснушчатое пугало даже не потрудилось научиться вести себя прилично, и теперь ее выходки снисходительно называют очаровательной эксцентричностью…
Но он, Брайан Морс, ничего не собирается спускать этой «леди Ротбери». О нет, его месть еще впереди! Пусть они с Оливией пеняют на себя. И его холодный взгляд скользнул по фигуре отчима. На этого типа у Брайана также имелся зуб, и немалый. Наверняка та гадость, которой Брайан отравился в замке Грэнвилл, на совести маркиза! Ему, видите ли, неловко было держать у себя под крышей роялиста, и он избрал самый подлый и унизительный способ заставить его уехать. Нет, не на такого напал: Брайан обид не забывает!
Морс развернулся и скрылся в холодном сумраке коридора.
Порция приблизилась к троим мужчинам своей обычной стремительной походкой. При виде Руфуса уголки ее губ, как всегда, приподнялись в улыбке. Он почти не изменился с тех пор, как его восстановили в правах на наследство. Граф Ротбери по-прежнему предпочитал облачаться в простое темное платье человека труда, а рыжие волосы были острижены очень коротко — в отличие от длинных завитых локонов придворных щеголей и самого короля. Он не тратил время на расшаркивания и поклоны, звавшиеся придворным этикетом, и подчас его манеры выглядели почти грубо. Судя по тому, какая кислая мина сложилась на монаршем лице, в эту минуту Руфус как раз излагал Карлу одну из своих доморощенных простых истин, с которыми так трудно было мириться упрямому и заносчивому сюзерену.