— Что это за место? — шепотом спросила она.
— Зала отдыха, — ответил Абул. Голос его был тихим, но это был не шепот.
— Откуда льется музыка?
— С галереи. Музыканты там, наверху.
Он показал наверх, и Сарита увидела четыре галереи верхнего этажа.
Так там были люди… мужчины, а она стоит здесь совершенно голая. Она закрыла грудь руками.
— В этом нет нужды. Они слепые. Женщины из гарема часто ходят в бани, и ни один мужчина, кроме меня, не должен их видеть, но это не является причиной, по которой их надо лишать музыки.
Сарита в ужасе посмотрела на Абула.
Минуту он выглядел озадаченным, но лотом усмехнулся.
— Глупости, — сказал он, — я не говорил, что их ослепили. Они слепые, потому что уродились такими.
Сарита закусила губу, чувствуя себя виноватой.
На какое-то мгновенье она подумала, что эти люди способны на такое варварство. Она не понимала их, и в своем невежественном высокомерии пришла к этому пугающему выводу.
— Извини, — прошептала она, глядя в пол, — не знаю, почему мне вдруг такое пришло в голову.
— Ничего, ты еще научишься понимать нас.
Конечно, мы кажемся тебе странными.
— Но я ведь не кажусь странной тебе, — она знала, что это правда, — ведь мой народ не кажется тебе странным.
— Нет, не кажется, — согласился он, — но я много путешествовал и занимался тоже многим. Я знаю много такого, чего ты не знаешь.
Он улыбнулся ей. Она выглядела такой унылой, эйфория, которая владела ею еще минуту назад, теперь улетучилась.
— Дорогая, но я совсем не хотел, чтобы ты так расстраивалась. Я чувствую, что ты звенишь, как натянутая струна. Дай Лейле расслабить тебя.
Он легонько подтолкнул ее к кушетке.
— Мы поговорим об этом в другой обстановке.
Сарита не нашла в себе сил для ответа и послушно легла. Абул лег неподалеку на такую же кушетку. Лейла подержала слегка потряхивая, маленькую кастрюльку над свечой. Воздух наполнился изысканным ароматом. Сарита расслабилась и вместе с мышечной свободой к ней пришло и забвение своего смущения. Лейла размазала содержимое кастрюльки по ладоням и начала втирать теплое и душистое масло в Саритин позвоночник. Глаза ее закрылись сами собой. Может быть, в этих банных ритуалах и есть что-то, — подумала она, — может быть, она сможет привыкнуть к ним…
— Аллах! — воскликнула Лейла в ужасе, дойдя до ступней Сариты.
Абул что-то лениво произнес по-арабски.
— Что ты говоришь? — открыла Сарита один глаз, — я не поняла.
— Сейчас поймешь, — пробормотал Абул.
И она действительно поняла, потому что минутой позже Лейла подняла ее ступню и начала чем-то скрести по ороговевшей подошве. Сарита с негодующим воплем отдернула ногу. И почему эти люди не оставят все как есть? Неужели они не могут понять, что ступни служат ей для ходьбы без обуви? Но они-таки не понимают этого, у нее было уже достаточно оснований для того, чтобы осознать это.