– Обождите здесь. – Старик, шмыгнув носом, отступил назад и закрыл дверь, оставив Гарри на пороге.
Бонем думал о том, что все его предположения относительно этой ситуации были ложными: так, на его пути оказалась не одна престарелая дама, а три молодые женщины, никто из которых ни своими манерами, ни своим поведением не был похож на дам светского общества. Сверх того, имелись еще дети и полуразрушенный дом, управляемый престарелым слугой, которого нужно было постоянно упрашивать исполнять свои прямые обязанности, и он делал это лишь в тех случаях, когда бывал к этому расположен.
«Но ничего не поделаешь, придется работать с тем, что есть», – размышлял Гарри с горестным смирением. Он привык подстраиваться под обстоятельства, находить выход из сложных ситуаций.
Дверь со скрипом приотворилась на несколько дюймов, и ему всучили его карточку обратно.
– Ее светлость сказали, что они сейчас не принимают.
Едва он взял карточку, как дверь захлопнулась, чуть не прищемив ему пальцы. Мгновение Гарри продолжал стоять, погруженный в раздумья, постукивая карточкой по ладони. Что делать теперь?
Он повернулся к двери спиной и уставился на сквер. Что ж, если Ливия его не принимает, воздействовать на нее своими чарами он не может, но леди Фарнем находится на улице. И если ему удастся поговорить с ней наедине, вероятно, он как-нибудь сможет использовать ее в достижении своей цели.
И тут, словно по волшебству, из сквера появилась леди Фарнем, без сопровождения, только с дочерью, которую крепко держала за руку. Они направились через улицу к дому. Посреди дороги девочка внезапно опустилась на колени: ее внимание привлек радужный блеск голубиного перышка.
– Мам, смотри! – Она попыталась поднять его, но порыв ветра подхватил и понес перо вдоль улицы. Девочка вырвала ладонь из руки матери и побежала вдогонку за своим сокровищем. Как раз в это время из-за угла Уигмор-стрит на полной скорости вылетела подвода.
– Фрэнни! – закричала Аурелия, бросаясь за дочерью, которая продолжала сломя голову бежать за ускользающим от нее пером.
Реакция Гарри была молниеносной. Он подскочил к бежавшей по мостовой девочке, схватил ее и держал в руках, визжащую и брыкающуюся, до тех пор, пока лошади, тащившие подводу, цокая копытами, не проскакали мимо. Подбежала бледная и задыхающаяся Аурелия.
– Благодарю вас… Фрэнни, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не выпускала мою руку на улице! – Она взяла у Гарри дочь, и Фрэнни тотчас разревелась.
– Перышко… мое перышко… – Она указала на перо, которое теперь снова лежало посреди улицы. Ее голос сорвался на крик: – Хочу перышко!