Павла с утра уже достаточно толкали и унижали. И сейчас таким ничтожеством он был в глазах этих всадников, что оставалось одно - опять упасть в пыль и расплакаться.
- Не видишь, едет божественный Арета, величайший из великих! - наехал на него другой воин.
Упасть в пыль и расплакаться. Но Павел, выпрямившись во весь свой небольшой рост, крикнул злобно:
- Кто такой этот ваш Арета?
Стало очень тихо, только мухи продолжали гудеть.
- Я царь, - пояснил юноша в белой тунике, останавливая лошадь.
Его спутники остановились тоже.
- Ну и что? - спросил Павел.
- Ты должен уступить мне дорогу, - спокойно ответил Арета.
- С какой это стати? - усмехнулся рассерженный Павел. - Все мы Адамова семени. Чем ты лучше меня?
- Хотя бы тем, - царь и бровью не повел, - что у меня - деньги и власть, а ты нищ и бесправен.
- Над чем твоя власть? - неестественно взвизгнул Павел. - Над любовью, над рождением, над смертью? Как бы не так! А деньги!.. Деньги оказывают тебе плохую услугу. - Павел хихикнул. - Они создают тебе иллюзию всемогущества, а ты так же гол и беспомощен перед ликом Господним, как я.
Арета недоуменно пожал плечами.
- Любовь? Рождение? Смерть? Любую женщину я могу заставить полюбить себя. Да и так красивейшие женщины - мои. Они рожают мне малышей. - Он улыбнулся. - А у тебя есть женщина и малыш?
Павел промолчал.
- Что тогда ты понимаешь в рождении и любви? - Царь удивленно поднял черные толстые брови. - А что касается смерти... Я могу велеть убить тебя, а ты меня - нет.
Арета чуть шевельнул пальцем, и тут же два воина, спрыгнув с коней, жестко схватили Павла за локти.
- Все равно в смерти я сильнее тебя! - крикнул Павел. - Я бессмертен, а тебя съедят черви!
- Безумец, - усмехнулся Арета. - Всех съедят черви. Когда мы будем трупами, между нами не будет разницы, но я богаче тебя на жизнь, болтун! Убейте его.
"Господи Иисусе! - взмолился несчастный Павел. - Господи, спаси и помоги. Не оставь меня в беде, Иисус, галилеянин! Не для того же ты заговорил со мной, чтобы позволить смерти забрать меня сейчас. Сейчас, когда я еще ничего не успел сделать..."
Царь с усмешкой заглянул в настойчивые глаза наглого оборвыша, осмелившегося спорить с ним. Никто не верит, что смерть случится именно с ним. Всегда кажется: "Уж я-то останусь жить". Навсегда.
"...Господи Иисусе!"
И уж подавно никто не верит, что смерть случится прямо сейчас, что время высыпает последние свои секунды.
Разряженный красавчик на белой кобыле весело рассмеялся.
- Нет, я его помилую, - сказал царь.
"Спасибо, Иисусе!"