Взрослые не давали прямого указания мальчишкам отогнать пришельца, но и не мешали затевающейся забаве.
Камешки, куски земли и помета не могли причинить Павлу серьезного вреда, но в ход пошли уже палки, булыжники и глиняные черепки. Охотничий азарт подгонял мальчишечью свору, и маленькие мучители досадовали не на шутку, что жертва ведет себя столь безучастно. Лохматое чучело, свалившееся у дороги, могло бы взвыть, закрутившись, как подбитая шавка. Могло бы заскулить, закрыв голову руками. А лучше - бросилось бы бежать, спотыкаясь и подскакивая от очередного меткого камня.
Но Павел просто лег щекой на траву и лежал, молча смаргивая уставшими после слез глазами.
Самый шустрый ребенок выбежал вперед и весело пнул оборванца в бок. Резкий крик со стороны деревни предостерег шалуна: мало ли какое зло таилось в этой подыхающей твари!
По образу и подобию своему... По образу и подобию своему создал Ты человека. Таков ли Твой образ: бессмысленные сопливые рожи, изуродованные ишачьим смехом? Реденькие гнилые зубки в воняющих пищей ртах? Или в тех, у деревни, различимо подобие Твое? Может быть, в той толстомясой бабе, что с тупой важностью мочится за сараем, раскорячившись по-коровьи? Жесткая струя выбивает грязные брызги ей на босые ноги, а слепни пристраиваются уже к белому, как незрелый сыр, оголенному заду.
Где ты, Господи? Как без Твоей любви пережить мне это отвращение к подобию Твоему, обгаженному веками? Видно, вправду близок конец времен ливень, смоющий неудачу Творца. Огонь, что испепелит уродливые тела, не сохранившие искру Божью.
Потемнела природа. Остыл воздух. Теплее стала земля. Людские детеныши разбежались, заскучав.
Беспривязные псы заинтересовано засновали рядом с Павлом, чуя поживу.
Кал песий. Песий кал у дороги - вот что я. Иудейский Бог, Великий Господь отвернулся от меня, нерадивого, запоганенного в пустыне.
.
Павел пробыл в Иерусалиме пятнадцать дней.
В один из вечеров к нему пришел Петр.
- Мир тебе, Павел, - сказал он слишком дружелюбно. Сел напротив.
- И тебе, - нехотя ответил Павел. Он не хотел сейчас видеть говорливого Кифу. Он вообще никого не хотел видеть.
- Эллинисты узнали, что ты вернулся в Иерусалим, - без предисловий выпалил Петр.
- Ну и что?
- Они договорились убить тебя за то, что ты сделал тут три года назад.
- Пусть убивают, - пожал плечами Павел. - Это все, что ты хотел мне сказать?
- Разве ты не боишься? - удивился Петр.
- Чего?
Петр смутился.
- Ну... Допустим, смерти...
- Нет.
- Боли?
Павел подумал.
- Нет.
- Ты что, обиделся на нас? - Петр с любопытством заглянул Павлу в глаза.