– Во что я вздумала поиграть? – переспросила она, решив показать ему, что на нее не произвели ни малейшего впечатления ни его рост, ни его чертова подавленная ярость, ни даже его невероятно синие глаза. – В музыкальные автоматы, конечно, во что же еще, – сказала она и беззаботно махнула рукой. Ушибленное плечо заныло, но она проигнорировала боль. – Хотите присоединиться ко мне?
Возможно, ей повезло, что именно в этот момент к ним подоспели истеричные телевизионщики.
– Клаудия! Дорогая! Девочка моя милая, с тобой все в порядке? – театрально размахивая руками, причитал режиссер программы Барти Джеймс.
– Может, вызвать «скорую»? – Он повернулся к встревоженному ассистенту.
– Разве у вас нет наготове «скорой помощи»? Здесь ведь должен быть врач! Кто за это отвечает?
И он начал направо и налево раздавать приказы и распоряжения, но было в его активности что-то напускное.
Клаудия, воспользовавшись театрально разыгранной вокруг нее истерией и будто не замечая ее, выставила из автомобиля длинные, шелковисто-гладкие ноги и ждала, когда кто-нибудь поможет ей выбраться наружу. Барти все еще продолжал бранить своего злосчастного ассистента за отсутствие «скорой помощи». Синеглазый, будто не видел ничего, кроме своего бесценного «лендкрузера», внимательно рассматривал повреждения. Она поцарапала и вогнула весь правый бок его машины, запечатлев на нем борозды алой краски, похожие на смазанные поцелуи. Оставив все надежды на немедленную помощь и какое-либо внимание, она самостоятельно выбралась из машины и присоединилась к всеобщей суете.
Стенка ангара тоже выглядела не лучшим образом. Она ударилась в нее не так уж и сильно, но все же ухитрилась значительно прогнуть и расщепить старое гофрированное железо.
Но ее красивому новому автомобильчику досталось больше всех. Правая сторона от столкновения с «лендкрузером» пострадала ужасно, а капот выглядел так, будто его долго били тяжелой кувалдой. Зрелище не из приятных, но она повернулась к синеглазому и ухитрилась даже улыбнуться ему, настроившись держаться стоически, хотя при данных обстоятельствах истерика была бы вполне понятна и простительна. Синеглазый уже успел овладеть собой и всем своим видом выказывал совершенное безразличие.
– Надеюсь, мисс Бьюмонт, ваша машина застрахована, – сказал он кратко и будто бы только на тот случай, если она еще не заметила, насколько он безразличен.
Но она это прекрасно заметила.
Клаудия, обычно способная за невероятно короткое время довести любого мужчину до заикания и бессвязной речи, серьезно обеспокоилась, обнаружив, что этот человек совершенно нечувствителен к ее чарам. Страховка? И это все, что его волнует? Он даже не поинтересовался ее самочувствием. Неужели ему совершенно наплевать на то, что она могла сломать себе шею? Да нет, не может того быть!