Странно, ее совсем не волновал тот факт, что она только что врезалась в стену самолетного ангара. Этот человек с синими глазами произвел столь же бодрящий эффект, как густая волна запаха, шибанувшая в нос из флакона с нашатырным спиртом.
– Дорогая, не стоит быть такой противной! – послышался тревожный голос у нее за спиной.
Тощий Барти, упакованный в тесно облегающую его шелковую рубашку и украшенный модным шарфиком, со студийной небрежностью обмотанным вокруг шеи, вторгся в их разговор, нервно поглядывая в сторону Мака.
– В чем дело, Барти?
– Мистер Макинтайр решит, что он тебе не понравился.
– Ну так он будет прав. Он мне не понравился.
– Клаудия!
– Хорошо, Барти, а чего ты хочешь? Я говорю ему, что у меня отказали тормоза, а он, не имея ни малейших доказательств обратного, утверждает, что я лгу.
Он, видимо, готов утверждать и множество других вещей, порочащих ее. Но вообще говоря, оба они играли в какую-то игру, состоящую из раздражения и притворства.
Но, как бы там ни было, этот Мак раскаиваться не собирался.
– Я своими глазами видел, как вы все это проделали.
Барти решил пресечь разбирательство.
– Клаудия, дорогая, а ты уверена, что тебе надо идти до конца и обязательно прыгать сегодня? – Он оттащил ее в сторону и, понизив голос, прошептал: – Мы все тебя прекрасно понимаем. Шок, который ты испытала…
Клаудия видела, что вся группа смотрит на нее выжидательно. Ну как же, ведь от нее одной зависит ход дальнейших событий. Закапризничай она сейчас, и съемки прыжка придется отложить на другой день, а они все получат лишний оплаченный день. Но им-то ведь не надо было выпрыгивать из самолета, чтобы пощекотать нервы миллионам телезрителей, каждый из которых будет, несомненно, втайне надеяться, что она плюхнется на землю мордой вниз. Особенно тот, который подсунул ей под дверь тошнотворную записочку.
– Я прыгну сейчас, Барти, сейчас или никогда. Этот день вовсе не из тех, которые хотелось бы повторить. Она повернулась к Габриэлу Макинтайру.
– Пойдемте, Мак. Я понимаю, что вам не терпится вышвырнуть меня из самолета. Ведите меня к раздевалке, где мой комбинезон и все прочее, и давайте покончим с этим.
Клаудии доставило удовольствие видеть его удивление. Медленно и с очевидной неохотой Мак принудил себя улыбнуться. Ну и улыбочка! Ей и в самом деле легче умереть, чем позволить ему испытать чувство удовлетворения.
Обмундирование было разложено в ангаре на специальных козлах – красный комбинезон с ее именем на спине, ведь красное так хорошо смотрится на фоне земли. Яркое пятно легче обнаружить, со слабой улыбкой подумала Клаудия, если она плюхнется с небес на какое-нибудь из окрестных полей. Затем – башмаки. Рядом лежал шлем. Мини-камера и микрофон уже скреплены между собой, осталось лишь прицепить их к конструкции, которой она должна себя опоясать. Защитные очки. Наконец, парашют, который она собственноручно, под руководством Тони, складывала.