Внезапно он прильнул губами к ее губам. Не сознавая, что делает, Элинор пылко ответила на поцелуй и обняла Джордана за шею, погрузив пальцы в жесткие завитки на его затылке.
Этот инстинктивный жест воспламенил Джордана. Губы его стали более требовательными, он теснее сомкнул объятия, прижав девушку к своему крепкому телу.
— Милая, как же я хочу тебя. Скажи «да», не отвергай меня.
Встревоженная страстными словами, значения которых не понимала, Элинор рванулась из его рук.
— Дорогая, отдайся мне… позволь любить тебя.
Укол страха пронзил Элинор, когда она вдруг осознала, о чем он просит.
— Нет, — выдохнула она.
— Да, — настаивал Джордан, скользя ладонями по ее спине и плечам.
Внутренний голос призывал Элинор к сопротивлению, но тело уступило напору пробудившейся страсти. Испуганная и возбужденная, она льнула к нему, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение. Джордан слегка приподнял ее и прижал к себе, давая ощутить всю силу своего желания.
Хотя она не произнесла ни слова, он, казалось, почувствовал ее молчаливое согласие. Судорожно втянув в грудь воздух, Джордан подхватил ее на руки.
— Элинор, позволь мне любить тебя, и ты сделаешь меня счастливейшим из людей, — хрипло прошептал он.
Спустя несколько мгновений Элинор лежала на сене под мощным телом рыцаря.
— Мы не должны… — вымолвила она наконец в слабой попытке остановить его.
— Я не сделаю ничего против твоей воли, — мягко заверил ее Джордан.
Элинор словно пронзила молния, когда он коснулся ее груди. Она не была готова к этому. Джордан ласково обвел пальцем контуры ее сосков, обозначившихся под розовым шелком, и, склонив голову, поцеловал их.
— Я никогда не испытывала таких ощущений, — прошептала Элинор, потрясенная откликом своего тела на его ласки.
— Любовь моя, я и сам никогда не испытывал ничего подобного, — отозвался Джордан. — Скажи, что любишь меня, Элинор! Скажи, что желаешь меня!
Мольба, прозвучавшая в его голосе, еще больше возбудила ее. Закрыв глаза, она выдохнула одно короткое слово. Это не было уступкой. То, что он предлагал, казалось естественным ответом на мучительное томление, нараставшее у нее внутри.
Джордан распустил шнуровку ее платья, и упругие полушария заполнили его жаждущие ладони.
— Ты самая прекрасная женщина в мире, — прошептал он.
Бессильная перед натиском сладостных ощущений, Элинор упивалась его ласками.
— Милая Элинор, скажи, что любишь меня. Словно издалека, она услышала свой слабый голос:
— Да, Джордан, я люблю тебя. — Затем, охваченная нетерпением, выкрикнула: — Умоляю тебя, Джордан, я больше не вынесу!