— Но я ничего не мог поделать. Если бы ты знала, с какой тщательностью я все подготовил… Ты просто неблагодарная девчонка! Я рисковал жизнью, чтобы вернуть тебя в Стоунхем.
— Можешь рискнуть ею еще раз, чтобы отвезти меня домой, в Уэльс. Твои головорезы схватили меня, как какую-то кухарку. Они убили невинного человека. Почему ты не сообщил мне, что это твои люди? Меня сильно напугали. Или ты не подумал, что это важно?
— Я не ожидал, что с тобой будут грубо обращаться. Ведь если бы ты выпила вино и отведала посланного мною угощения, то ничего бы этого не произошло. Ты просто проснулась бы в своей собственной кровати в Стоунхеме. Но ты все испортила. Мне сказали, ты кричала и сопротивлялась. Если ты вела себя как кухарка, то с тобой так и обращались.
Изабель сжала кулаки, зашипев от ярости:
— Да как ты смеешь! Ты самонадеянный дурак. Ну что ж, все вышло по-твоему. Но тебе не приходило в голову, что я не хочу, чтобы меня спасали? Я была счастлива с ним. Он мой господин, и я люблю его. Тебе это ясно?
Лайонел ошалело уставился на нее. Он совершенно потерял дар речи. Хоть Изабель и была страшно сердита, она заметила, как поразили брата ее слова. И это доставило ей удовольствие.
— Что? — выдавил он наконец.
— Я люблю его и собираюсь выйти за него замуж.
— Ты сошла с ума!
— Я никогда не была более в здравом уме, чем сейчас.
— О чем ты говоришь? — Лицо Лайонела побагровело от злости, а губы вытянулись в тонкую линию. — Этот валлиец стал твоим любовником?
— Неужели ты думал, что он позволит мне оставаться невинной в течение трех месяцев? — с вызовом ответила Изабель. Она получала наслаждение от этой перепалки.
— Он изнасиловал тебя! Будь он проклят! Я вырву у него сердце за это, — кричал Лайонел, ударяя кулаком по деревянной скамье.
— Он не насиловал меня. Пойми же наконец — я люблю его! И выйду за него замуж, — произнесла Изабель, пытаясь улыбнуться.
Вместо того чтобы смягчиться от ее слов, Лайонел еще пуще разъярился:
— Нет! Это невозможно! Я не отдам тебя какому-то дикому валлийцу. Это не должно было случиться. Ты же знала, что помолвка была просто трюком. Мы же говорили об этом.
— Мы также говорили, что ты вернешь меня домой через три дня, а не через три месяца. Теперь уже слишком поздно. Тебе лучше забыть об всем и вернуть меня ему.
Они с ненавистью смотрели друг на друга. Лайонела захлестнула такая ярость, что ему было трудно дышать. В глубине души он не верил, что этот негодяй оставит ее девственницей. Но он оказался не готов принять это. Нет, он, Лайонел, сделает, что задумал. Эдуард так воспылает страстью к ней, что не обратит на это внимания. Он даже ничего не заподозрит, если испачкать простыню кровью цыпленка…