Клинт прищурился и какое-то время молча наблюдал, как Кин взад-вперед мечется по комнате.
– Ну? И что же случилось?
– Ничего не случилось. Они свернули лагерь и уехали, – проворчал Кин и на минуту перестал расхаживать, чтобы плеснуть в кружку рому.
– А с Кентавром-то что? – продолжал допытываться Клинт.
– Пропал, черт возьми. – Кин хватил кулаком по столу и сморщился от боли. Ему стоит приберечь свою ярость для Алексы и того подонка, которого она называет своим отцом, горько подумал он.
Клинт вздохнул и осторожно заворочался на койке, стараясь не давить на больное плечо и отбитые ребра.
– Может, это и к лучшему. Если б ты снова ее увидел, это только внесло бы еще больше сумятицы и неразберихи. А Кентавр в любом случае был слишком своевольным, чтоб на него можно было полагаться. Всегда можешь приручить другую лошадь, – ободряюще сказал он.
Кин молча смотрел в окно, и перед его внутренним взором вставал образ Алексы верхом на белоснежном жеребце, несущейся навстречу ветру. Что за великолепное зрелище они являли вдвоем, неохотно вынужден был признать он. Они предназначены друг для друга.
– Да, думаю, ты прав.
Кин старательно отбросил прочь все мысли об Алексе и повернулся к другу.
– Довольно о Карверах. Займемся тобой. Итак, что ты будешь есть?
Представив себе Кина в роли стряпухи, Клинт поморщился. Кин, конечно, стал умелым охотником, но его кулинарные способности еще требуют шлифовки. Если Клинт и поправится после засады, то только благодаря себе, а уж никак не из-за изысканных кушаний, которыми Кин будет потчевать его.
– Я прошу только, чтобы это было съедобным, – тяжело вздохнул Клинт, прекрасно зная, что просит невозможного. – Разбуди меня, когда приготовишь. Уверен, мне потребуется много сил, чтобы пропихнуть то варево, что ты состряпаешь.
– Я подумываю об отравленном жарком, – посмеивался Кин, синие глаза его поблескивали дьявольским лукавством. Эту черту он приобрел после первой же встречи с Алексой Карвер.
– Не сомневаюсь. Ты давненько подумываешь отделаться от старика и теперь уж постараешься воспользоваться случаем.
Клинт закатил глаза, слушая раскаты хохота молодого приятеля, и грустно размышлял, сможет ли переварить то, что Кин неизбежно поставит перед ним.
Пока Кин суетился с ленчем, его мысли все время возвращались к Алексе. Он продолжал спрашивать себя: как он мог так ошибиться? Всегда ему хорошо удавалось читать людские лица, и вот впервые в жизни он так глубоко ошибся. Как слепой дурак, он пошел у нее на поводу, не понимая, что его обманывают. Но какой упоительный обман, думал он, смягчаясь при воспоминании об исключительно стройном теле, о вкусе ее нежных поцелуев, о женственном аромате, исходившем от нее.