Глаза Трейгера стали похожи на осколки гранита. «Мисс Уоррен всего лишь женщина», – думал он, испытывая к себе глубокое отвращение за то, что вообще связался с ней. Не в его правилах было срывать цветок девственности, к тому же бутончик оказался с шипами. Человек, который женится на Сирене, обожжется адским пламенем еще при жизни. Конечно, у девицы страстная натура, но по части злобных выходок ей тоже нет равных. Нужно обладать редкой силой воли, чтобы покорить этот огнедышащий вулкан, на что у него лично нет ни времени, ни терпения. Пусть какой-нибудь другой болван занимается укрощением непредсказуемой строптивицы.
Сирена облегченно вздохнула, когда обнаружила, что в холле никого нет, а большинство гостей находится в бальном зале. Поднимаясь по лестнице, она увидела наверху мачеху, с ханжеской улыбкой поджидавшую ее. Сирена расправила плечи, приподняла юбку и пошла к своей комнате, однако Оливия преградила ей путь.
– Все только и говорят о возмутительной сцене, которую ты устроила. Право, Сирена, я никогда не думала, что ты способна так низко пасть.
– Вот как? Странно слышать это от тебя, Оливия. – Она смерила мачеху презрительным взглядом. – Если уж ты падаешь, то приземляешься прямо на спину. По-моему, прелюбодеяние – это смертный грех, чего не скажешь о таком естественном поступке, как высказать собственное мнение.
В ореховых глазах Оливии сверкнула ярость, губы злобно искривились.
– Послушай, маленькая дрянь, я по горло сыта твоими намеками.
«Наконец-то удалось пробить ее броню. Злобная гримаса идет мачехе куда больше, чем самодовольная улыбка», – подумала Сирена и, конечно, не смогла промолчать.
– А мне надоело твое лицемерие. Воистину горшок чайник корил, что тот в баню не ходил. – И, проскользнув мимо Оливии, оставила ее в одиночестве кипеть от негодования и браниться.
Едва Сирена успела перевести дух, как началась атака отца. Если бы она предполагала, что придется с боями пробиваться в свою в комнату, то воспользовалась бы туннелем.
– Мне надо поговорить с тобой, юная леди. – Митчел схватил дочь за руку и втащил ее в комнату.
Избегая взгляда отца, Сирена принялась изучать ковер под ногами, словно что-то неожиданно привлекло ее внимание.
– Папа, мне очень жаль, что я так скверно себя вела. Не знаю, какой бес в меня вселился. Ты не представляешь, как я сожалею, что не сумела сдержаться.
Когда она наконец решилась посмотреть на отца, недовольное выражение на лице Митчела сменилось на сочувственное.
– Что случилось с твоим лицом? – спросил он, с беспокойством рассматривая синяк на ее щеке.