В разгар масленицы, гуляя, как обычно, в флотском мундире и накинутой на плечи шинели, он забрел в Охотный ряд, где с ледяной горы с шумом и гамом, то и дело съезжали на санках в основном молодые люди, частенько валились в снег, хохотали, отряхивались и опять бежали на горку, чтобы скатиться вниз.
Будь у него санки, Григорий и сам с удовольствием ухнул бы в снежный сугроб ради озорства. На него поглядывали со смехом девицы, о чем-то перешептывались, хитро улыбаясь. Видимо, их интересовал незнакомый им флотский мундир, а быть может, и его владелец.
Внимание его привлекла одна пара, обладатели изящных санок: невысокая, молоденькая, шустрая голубоглазая девица в ладной беличьей шубке и такой же шапочке каталась вместе с подростком, совсем еще мальчиком, одетым в короткий, подпоясанный казакин.
Мало-помалу переступая, Григорий подвинулся к подножию горки и вдруг у самых его ног с размаху врезались в сугроб те самые санки. Их седоки повалились набок, барахтаясь в снегу. Невольно Спиридов шагнул к девице, подал ей руку и, поддерживая за талию, помог подняться. Смущенная девица покраснела, поправляя юбки и отряхивая с них снег.
— Не ушиблись? — кашлянув, спросил Спиридов.
Довольно миловидное создание, заправляя выбившиеся русые пряди, молча покрутило головой, а сзади раздался нетерпеливый голос мальчика:
— Ты что, Анютка, поспешай!
Он потянул девицу за юбки и побежал к горке.
Пока Спиридов поправлял мундир и осматривался, эта пара успела скатиться и за спиной раздался знакомый мальчишечий голосок:
— Господин офицер, сестрица приглашает вас прокатиться.
Теперь пришла очередь несколько смешаться Григорию. «В столице так не принято, но не идти же на попятную», — мгновенно решил он.
Сбросив шинель, он передал ее мальчугану и шагал к лукаво улыбающейся, переступавшей с ноги на ногу девице, ожидавшей в нескольких саженях от них.
Штиблеты вязли в снегу, поэтому представляться пришлось без привычного пристука каблуков, легким поклоном:
— Григорий.
Девица на мгновение растерялась, но тут же, бросив санки, развела обеими руками широкие юбки и чуть присела в реверансе:
— Анна. — Ее черноватые, в отличие от волос, бровки вопрошающе взметнулись.
«Сие мне уже известно», — ухмыльнулся про себя Григорий, без раздумий схватил санки и направился твердым шагом к ступеням, по которым с веселым галдежом взбирались люди на ледяную гору, не обращая на них никакого внимания.
С десяток раз съехали они с горки. Санки подскакивали на бугорках, перестукивали на стыках досок, иногда ходили юзом. Управляя санками, Григорий придерживал Анну за плечи. Она, видимо, не испытывала каких-либо неудобств и не проявляла неудовольствия, когда временами Григорий крепко стискивал на поворотах ее маленький, крепко сбитый торс.