– Возможно, это звучит нелепо, – почти сердито начал он, – но до знакомства с тобой я не знал, что такое красота. Может, я считал красотой улыбку Синди Кроуфорд или то, как мчится по дороге «феррари». Не знаю… Но ты – ни то и ни другое. Ты излучаешь гордость и чистоту… И честность… Они и внутри и снаружи тебя. Твоя красота осеняет окружающий тебя мир, Эммелина. Большинство людей не обладает таким даром.
Она не решилась произнести ни слова. Похоже, Уэстон полностью раскрылся перед ней. И раскрыл ее, ее сущность. Даже птицы в магазине перестали петь.
– Мне всегда казалось, что все, что я умею в жизни делать, – это совершать всевозможные сделки, – продолжал Уэстон. – Но теперь я научился делать и понимать еще кое-что. И только благодаря тебе.
– Ты говоришь об идеалах? – прошептала Эммелина Прайс.
Из груди Уэстона вырвался тяжкий вздох сожаления.
– Я никогда не хотел обидеть тебя, Эммелина, – произнес он. – Мне лишь хотелось, чтобы у тебя был выбор.
Стиснув в кулаке пиджак, Джефф пятерней другой руки провел по взъерошенным волосам. Его глаза полыхнули неистовым огнем. Внезапно Эммелина поняла, что этот человек очень раним и чувствителен, а ведь раньше ей это и в голову не приходило.
– Я тоже кое-чего хочу, – сдержанно проговорила она.
– Знаю чего, – кивнул Уэстон. – Я ухожу.
Эммелина Прайс не промолвила ни слова, пока Джефф встряхивал пиджак и вынимал из кармана солнечные очки. Зато она начала расстегивать свои пуговицы – спокойно, одну за одной. Когда она подняла голову, то увидела, что он наблюдает за ней сквозь темные стекла, а уже через мгновение вопросительное выражение на его лице сменилось чисто мужским интересом.
– На это потребуется немало времени, – прошептала Эммелина.
– Если у меня что и есть, так это время, – хрипло проговорил Джефф.
«Ничего себе признание», – мелькнуло в голове у Эммелины Прайс, вспомнившей в это самое мгновение, как он впервые пришел в ее магазин со своей белокурой секретаршей, с сотовым телефоном, пейджером, факсом и всякой прочей электронной дребеденью.
Уэстон покачал головой с таким видом, словно слов не находил. Очков на нем уже не было, равно как и пиджака.
– Если у тебя устали руки, мы можем делать это по очереди, – предложил он, имея в виду ее пуговицы.
По лицу Эммелины пробежала быстрая, смущенная улыбка, ее руки упали. И еще по какой-то причине на ее глазах выступили слезы, и когда Уэстон, приблизившись к ней, заметил это, у него от волнения перехватило дыхание.
– Я никогда не обижу тебя, – шепнул он ей на ухо.
– Я сумею снести обиду, если ты будешь любить меня. – Эммелина никак не ожидала, что произнесет эти слова; не ждала она и того, что Джефф отреагирует на них, судорожно схватив ртом воздух. Впечатление было такое, словно кто-то ударил его. Взяв ее лицо в ладони, он привлек Эммелину к себе. Его глаза были полны сладкой боли.