– А об этом, дорогая, должны думать родители и соответствующие органы. Или ты впрямь надеялась изменить к лучшему этот мир? – на лице Профессора, породистом, почти благородном, появилась саркастическая усмешка, – тогда ты встала не на тот путь.
– Я сама поговорю еще с таджиками, – упрямо сказала Марина, – а насчет «соответствующих органов»… В Чечне опять взяли заложников.
– Наших отпустили.
– А «не наших»? Сколько это может продолжаться? – снова взорвалась Марина. – Пара ракет и взвод крепких ребят – и от этих террористов мокрое место останется. Меня уже просили о помощи.
– Кто, федералы?
– Нет. Просто люди. Матери. Как-то на меня вышли.
– Это не наше дело. У них есть президент. Пусть к нему идут.
– У меня иногда руки чешутся нажать кнопку, – стиснула зубы Марина.
– Я те нажму! – рявкнул Профессор. – Ты кто, Министр обороты? Премьер? А, может быть, президент?! Они – официальная власть, мы – параллельная. Антон это понимал, а до тебя, почему-то никак не дойдет. Ты же не дура!
– Слушай, Профессор, – в глазах женщины запрыгали бесовские огоньки, – а ты бы хотел стать президентом? Ведь ты вполне мог бы им стать. С твоими деньгами, связями, опытом…
– Ха-ха-ха! – упав в кресло, расхохотался Профессор, – ну и рассмешила! Нет, честное слово, иногда ты такое скажешь! – он достал платок, снял очки и промокнул слезинки, – еврей, миллиардер, десять лет в лагерях…
– Ты же по экономическим сидел…
– Да лучше по уголовным… – Профессор снова рассмеялся, – поезжай-ка ты лучше к нефтяникам…
Лицо Марины сделалось напряженным, рот дернулся вбок.
– Слушай, Профессор, а если я? Высшее образование, три языка, судимостей не имею, могу купить пол-Европы… А? Почему не легализоваться? Кротов не был идиотом. Поддержи меня, Профессор, вдвоем мы «сделаем» всю страну!
Аркадий резко перестал смеяться и посмотрел на Марину очень пристально.
– На тебя так весна действует? – он многозначительно покрутил пальцем у виска, – съезди куда-нибудь, отдохни. Тебе нужно выспаться, – но в его глазах, даже за шорами дымчатых стекол, Марина заметила промелькнувший, но тщательно запрятанный вглубь интерес. Как зимой, в больнице, куда озлобленная и отчаявшаяся, она пришла просить о помощи…
– Ладно, – сказал Аркадий, – побеседуй еще разок с таджиками, но очень вежливо, не перегибая палку. И, если что, иди на их условия. Иначе мне придется самому всем заниматься, поняла?
– Да.
– Увидимся, – он снова улыбнулся. – Тебе очень к лицу черный цвет.
– Если это тонкий намек на мое прозвище, – парировала в ответ Марина, – то оно мне только льстит. Паук «Черная вдова» крайне ядовит.