Через четверть часа на оратора перестали обращать внимание и занялись своими делами, а через полчаса, когда толстяк сделал краткую паузу, чтобы промочить пересохшее от словесных извержений горло, он заметил, что никто, кроме подсевшей поближе Шарлотты, не слушает его, и полностью переключил внимание на взирающую на него с немым восхищением девушку. Простодушно хлопая ресницами, она задала давно волновавший ее вопрос:
– Господин Лакруа, скажите, а у придворных дам лоб слишком отличается от моего?
На что толстяк нежно взял ее ручку в свои пухлые ладони и, глядя ей в глаза, проникновенно сказал:
– Душечка моя, ни у одной благородной дамы, будь то даже королевы, принцессы крови и герцогини, я не видел такого чудесного, безупречного своей чистотой, высотой и линиями лба!
Огонь торжества в глазах Шарлотты мог посоперничать с пламенем факела!
Актеры были почти в полном составе, отсутствовали лишь Ливистр, Родамна и самые красивые акробатки, которые наверняка предпочли кухонной попойке приятное времяпрепровождение в обществе отдельных благородных особ.
Покровительствуя сегодняшнему собранию, управляющий замка надеялся, что его достойная, частенько прихварывающая супруга, по своему обыкновению, рано ляжет спать и он сумеет повеселиться в компании с хорошенькой танцовщицей Жоржеттой, чьим согласием он уже успел заручиться.
Но в самый ответственный момент, когда почтенный господин Шевро примостился около кокетливой красотки и, поднатужившись, пытался выдать лихой комплимент, на пороге кухни возникла дородная госпожа Шевро и изъявила желание присоединиться к присутствующим, положив конец всем радужным мечтам супруга.
Несчастному управляющему пришлось проводить жену к столу, после чего он уселся рядом с ней и под насмешливым взглядом Жоржетты принялся заливать свое горе вином. Чуть посидев за столом, супруга управляющего увидела, что ее половина быстро превращается в бочонок позапрошлогоднего «Шато Монпеза», сочла, что общество для ее положения все – таки низковато, и увела господина Шевро домой.
Их уход только развеселил сдружившуюся компанию.
На столе между блюд, кубков и кувшинов важно расхаживала жареная курица фокусника. Сейчас она была жива – живехонька, только ни перьев, ни пуха на ней не было. Чтобы Нинетта – так называл ее фокусник – не застудила свое прекрасное тело и выглядела не хуже прочих квочек, он обрядил ее в странный лоскутный балахончик, из которого торчала только ее лысая голова и голенастые лапы.
Фокусник сидел рядом с Жаккеттой и, приобняв ее за плечи, распевал веселую, не совсем приличную песенку, отбивая такт кружкой.