Они спешились у хижины.
Хижина была сложена из толстых бревен и подозрительно смотрела на болото из-под нависшей крыши маленькими подслеповатыми оконцами. Внутри был сложен открытый очаг, дым выходил через окна и дверь. Кроме очага в хижине имелось ложе, сбитое из жердей, на которые были накиданы охапки сухой травы, сверху покрытые шкурами. Несколько чурбаков, расставленных вокруг очага, исполняли роль стульев, а по стенам были набиты широкие доски-полки.
– Как же тут жить? – ужаснулась Жанна, заглядывая в черное чрево хижины.
– Очень просто, – буркнул один из Жанов, кажется Жан-Пьер, а может, Жан – Марк. – Некоторые всю жизнь так живут, да не одни, а с оравой ребятишек.
– А как здесь готовить? – задала практический вопрос Жаккетта, осторожно входя в хижину.
– На улице, – бросил луветьер и сбежал от чересчур болтливых девиц к лошадям.
– Представляю, какая суматоха в замке… – задумчиво сказала Жаккетта, наблюдая через дверной проем, как о чем – то горячо спорят охотники.
Жанна села на край ложа и замерла в напряженной позе. На ее чистое платье тихо опустился с потолка комочек сажи.
Наступила ночь.
У Жаккетты было такое чувство, что ее спина здоровается с каждой жердью ложа отдельно. Она даже пожалела съежившуюся рядом госпожу: мало того, что та, наверное, своей худой спиной еще сильнее чувствует прелесть походной постели, так небось еще и мается, что прическа зря пропала, не увидел ее Жильбер, не оценил…
– Ты спишь? – шепнула Жанна.
– Нет, – коротко ответила Жаккетта.
В хижине было темно, робкий свет луны сквозь узкие прорези окон почти не проникал. Дверь была закрыта.
– Я ему нравлюсь? – спросила вдруг Жанна.
– Нравитесь, – не удивилась вопросу Жаккетта.
– Я его старше…
– Эка невидаль. Вы так говорите, словно вам сто, а ему шестнадцать.
– Так ему, наверное, и не больше… – вздохнула Жанна.
– Ну и вам не сто! – мудро сказала Жаккетта.
– Но он же совсем мальчишка… – не то убеждала себя, не то пыталась убедить Жаккетту Жанна.
– Ошибаетесь… – Жаккетта подложила руку под голову. – Он уже человек. Какой сейчас – таким и будет. Не забивайте себе голову глупостями. Обожглись раз – ну и что теперь? Всю жизнь шарахаться?
– Много ты знаешь! – обиделась Жанна.
– Да уж побольше вашего! – улыбнулась Жаккетта.
– А ты бы на моем месте как поступила?
– Э-э, госпожа Жанна, вы нас не сравнивайте. У вас свое место, у меня свое. Вам господа руки целовали, да стихи писали, а мне юбку без разговоров задирали… – вздохнула Жаккетта. – Потому и видим мы мир по-разному.
Жанна лежала молча. Потом вдруг приподнялась на локте и спросила: