– Он был в бешенстве, а его продолжали дразнить. Кто-то сказал, что чудака нужно кастрировать. Ну… маленький бастард[5] вытащил крупнокалиберный пистолет и выстрелил. Не думаю, что он их убил, однако они залились кровью. События развивались чертовски быстро. Прежде чем твой отец сообразил, его запихнули в телегу и привезли в рощу. Не знаю, почему сожгли ваш дом и избили тебя. Если толпа возбудилась до того, чтобы повесить человека, то она в силах сделать и еще что-то…
Вилла плотно сжала губы, чтобы не закричать от боли. Ей хотелось убежать, ударить Гила Френка, который спокойно курил. Вместо этого она повернулась и быстрым шагом направилась к телеге, вдруг остановилась, потом ускорила шаг.
Папа Айгор был крайне унижен, выставляя напоказ свою горбатую спину. Для него ужас смешного тела, выставленного на всеобщее обозрение, было последним оскорблением. Девушка обхватила руками гигантский ствол старого дуба и прислонилась лбом к его грубой шершавой коре. Здесь, в тишине дубовой рощи, она дала волю слезам и рыданиям.
– Ублюдки! Невежественные бесчувственные ублюдки!
Злость и горе разрывали ее на части. Девушка била кулаком по стволу дерева. Как они могли сделать такое? Папа Айгор никогда не причинил вреда ни одному живому существу: человеку или зверю. Она долго плакала, плакала до тех пор, пока разум не притупился от горя и угрызения совести. Закрыв лицо руками, девушка еще глубже погрузилась в свое несчастье.
– Папа! Папа, я никогда не забуду тебя… никогда!
Она опустилась на колени, закрывая лицо руками. А когда слезы иссякли, Вилла бессмысленно поглядела вокруг и увидела Чарли, который сидел на земле недалеко от нее. Собака лежала у его ног. Они ждали. Девушка смотрела на них припухшими от слез глазами.
– Я наложил соснового дегтя на раны Бадди.
– Спасибо…
– Отец сказал, вы ушли. Вам нужно привыкнуть к этому.
– Я никогда не свыкнусь со смертью любимого человека. – Вилла подошла и села рядом с ними. – Время иногда притупляет горе, – она спрятала руку в густой шерсти собаки, – но это не тот случай. Бадди – единственный, кто остался у меня в этом опрокинутом мире… Давно умерла твоя мать? – почти шепотом спросила Вилла.
– Четыре или пять лет назад, я думаю.
– Из какой части юга ты, Чарли? – Вилла хотела поддержать беседу, чтобы хоть как-то сдержать слезы.
– Из Луизианы.
– Вы шли вверх по реке?
– Часть пути. Мы уже в дороге почти два года. Папа работает время от времени, затем мы вновь продолжаем путь. Он говорит, что мы будем на переправе реки Паудер через несколько дней. Ранчо дяди Оливера находится на Чистом ручье в горах Бигхорн.