Наконец он прервал молчание, произнеся ее имя. Она едва его поняла, бездумно глядя на шевелящиеся губы.
– Ванесса, – повторил он. – Ванесса. Это имя идет тебе.
– Тетя Элли говорит, что мама прочитала книгу о рыжеволосой сирене Ванессе, так что, когда я родилась с рыжим пушком на голове, ей пришло в голову только это имя.
– В жизни не встречал ни одной Ванессы. Мне оно нравится. И еще мне нравятся твои волосы. Они… великолепны.
Она рассмеялась, голубые глаза засверкали лукавым огнем. Он не отрывал взгляда от прекраснейшего из лиц, грациозного наклона головы, смеющихся губ.
– Уж я-то знаю, как тяжело подыскать слово, чтобы описать их, – дразняще произнесла она. – Вы слишком добры.
– Ничего подобного. Ты и сама не понимаешь, как ты прекрасна.
Краска залила ее щеки, Ванесса выпустила поводья, чтобы потуже завязать ленты и без того намертво прикрепленной шляпы. Они ехали дальше молча и почти догнали фургоны, когда Кейн вдруг снова нарушил молчание.
– Задержись на минуту, Ванесса. Я хочу поговорить с тобой о миссис Хилл и Генри. Что вы знаете о дяде Генри – Адаме Хилле?
– Практически ничего. Тетя Элли много раз писала ему, пока наконец не получила ответ. Это было, когда Генри исполнилось два года. Она пыталась найти своего мужа в Чикаго, но все ее письма возвращались назад за отсутствием адресата. Она решила, что он попросту бросил ее, но затем узнала, что он погиб как герой, и теперь обожествляет память о нем.
– Ты когда-нибудь слышала фамилию Клейхилл?
– Нет. А почему вы спрашиваете?
– В Джанкшен-Сити есть некий Адам Клейхилл, у которого сын – вылитая копия Генри. Если он и есть тот самый деверь, которого разыскивает твоя тетя, то он ей вряд ли понравится. Он настоящий тиран.
– Вы его знаете?
– Да, и очень хорошо. – Он задумчиво посмотрел на нее. – Он был женат на моей матери.
– Был?
– Она умерла несколько лет тому назад. Они снова замолчали.
– Я бы не стал рассказывать миссис Хилл об Адаме Клейхилле. Я ведь могу и ошибаться.
– У тети Элли есть портрет отца Генри. Генри очень похож на него. Она говорит, что Адам Хилл сразу поймет, что перед ним племянник, потому что и у его отца был кривой указательный палец. У них в семье это передавалось от отца к сыну многие поколения.
Кейн изменился в лице. Когда он снова взглянул на нее, то был задумчив.
– Боюсь, что Элли ожидает большое разочарование, но нет нужды расстраивать ее заранее.
Кейн нахмурился, вспоминая, сколько раз этот кривой палец Адама Клейхилла тыкал ему в грудь, когда отчим ругал его. Одиночество, которое он испытал в отрочестве, было пострашнее того, которое он чувствовал сейчас. Он покачал головой, с грустью вспоминая время, которое ему пришлось провести в обществе столь презираемого им человека.