Добравшись до Гейли, я обхватила лицо ее мужа ладонями и попыталась открыть ему рот. Судя по звукам, он, возможно, подавился куском мяса, и тот до сих пор находился в его дыхательном горле.
Однако челюсти Артура были сжаты и неподатливы, губы посинели и покрылись пеной, а это не согласовывалось с тем, что он подавился. И все же он задыхался — пухлая грудь вздымалась, борясь за глоток воздуха. — Скорее, поверните его набок, — потребовала я. Сразу несколько рук протянулись, чтобы помочь, тяжелое тело проворно повернули, передо мной оказалась широкая спина, обтянутая черной саржей. Я начала хлопать его между лопатками, раздавался глухой звук ударов. Массивная спина слегка подрагивала, но судорожного рывка, означающего, что препятствие исчезло, не было.
Я ухватилась за мясистое плечо и повернула Артура обратно на спину. Гейли низко склонилась над его лицом, звала его по имени, массировала горло. Глаза закатились, каблуки все слабее ударяли в пол. Руки, сжатые в агонии, неожиданно раскинулись в стороны, ударив кого-то, тревожно склонившегося над ним, в лицо.
Бессвязные звуки резко прекратились, и могучее тело обмякло. Теперь Артур лежал на каменных плитах, как мешок ячменя. Я отчаянно стала нащупывать пульс на безвольно обвисшем запястье, краем глаза заметив, что Гейли делает то же самое, приподняв подбородок и сильно прижимая пальцы в поисках сонной артерии.
Все было напрасно. Сердце Артура Дункана, уже истощенное необходимостью столько лет гнать кровь по этому массивному телу, отказалось от борьбы.
Я воспользовалась всеми известными мне способами оживления, хотя и знала, что это бессмысленно: раскачивала руки, делала грудной массаж, даже дыхание рот-в-рот, хотя это было очень противно — но все с ожидаемым результатом.
Артур Дункан не подавал признаков жизни.
Я устало выпрямилась и отошла назад, а отец Бэйн, кинув на меня взгляд отвращения, упал на колени перед поверенным и поспешно начал проводить последний ритуал. Спина и руки болели, лицо онемело. Суета вокруг неожиданно отступила, словно кто-то задернул занавеску, отделив меня от переполненного зала. Я закрыла глаза и потерла пощипывающие губы, пытаясь стереть с них вкус смерти.
Несмотря на смерть судьи и последующие формальности и хлопоты с погребением, охоту герцога отложили всего на неделю.
То, что Джейми неизбежно уедет, повергало меня в глубокую депрессию; я внезапно поняла, как сильно ждала встречи с ним за ужином после рабочего дня, как подпрыгивало мое сердце, если я неожиданно сталкивалась с ним днем, как сильно я зависела от него и от его надежного, ободряющего присутствия в нелегкой, запутанной жизни замка. И, если говорить всю правду, как сильно я любила его надежную, теплую силу в постели, как славно было просыпаться утром под его поцелуи и улыбку, видеть его взъерошенную голову. Перспектива его отсутствия была безрадостной.