— Джейми? Ты слышал меня? Ты понял?
Через мгновенье он кивнул.
— Да, — тихо произнес он, так тихо, что я едва расслышала его из-за воя ветра. — Да, я услышал. — И отпустил мою руку.
— Иди с Богом… tо duinne.
Шагнул вниз с вершины и пошел по склону, ставя ноги на пучки травы, хватаясь за ветви, чтобы удержать равновесие, и не оглядываясь. Я смотрела вслед, пока он не исчез за соснами, шагая медленно, как раненый, который знает, что должен двигаться, но чувствует, как жизнь медленно вытекает сквозь пальцы, прижатые к ране.
Колени мои тряслись. Я очень медленно опустилась на землю и села, скрестив ноги. Отсюда хорошо была видна крыша хижины, в которой находилось мое прошлое. За спиной нависал расщепленный камень. И мое будущее.
Я неподвижно просидела весь день, пытаясь силой изгнать все эмоции и воспользоваться здравым смыслом. Джейми, несомненно, рассуждал логично, утверждая, что я должна вернуться: дом, безопасность, Фрэнк; да просто те маленькие жизненные удовольствия, которых мне так не хватало — горячая ванна, водопровод в доме, не говоря уже о больших удобствах, таких, как хорошая медицинская помощь и приятные, безопасные путешествия.
И все же, безусловно соглашаясь с неудобствами и прямыми опасностями здешней жизни, я должна была признать, что многие ее стороны мне нравились. Да, путешествия были трудными, зато не было дорожного полотна, покрывшего землю вдоль и поперек, не было шумных, вонючих машин — опасное изобретение, напомнила я себе. Жизнь была проще, и люди тоже. Они не глупее, зато намного более непосредственные — за некоторыми исключениями вроде Каллума Макгиббона Маккензи, угрюмо подумала я.
Из-за работы дяди Лэмба мне пришлось жить в очень многих местах, куда суровее, чем это, и с еще меньшим количеством удобств. Я легко приспосабливалась к тяжелым условиям и не особенно страдала от отсутствия «цивилизации», находясь вдали от нее, хотя не менее легко приспосабливалась и к удобствам, таким, как электрические плиты и водонагреватели. Я задрожала под холодным ветром и обхватила себя руками, продолжая смотреть на камень.
Рациональность не помогает. Что ж, придется вернуться к чувствам — и я начала воссоздавать подробности семейной жизни, сперва с Фрэнком, потом с Джейми. В результате окончательно расстроилась и заплакала. Слезы замерзали на лице, образуя ледяные дорожки.
Если не здравый смысл и не чувства, как насчет долга? Я давала Фрэнку обеты, причем от всего сердца. Давала те же обеты и Джейми, намереваясь предать их как можно скорее. И кого из них я предаю сейчас? Солнце опускалось все ниже, а я все сидела.