– Да, разумеется.
– И еще одно. У нас очень мало времени. Если майор покинет Эдинбург прежде, чем мы успеем его использовать, для нас это будет непоправимо. Другой такой возможности может не представиться. Но, с другой стороны, вы были больны и все еще не вполне оправились…
– Оуэн, не беспокойтесь на мой счет. Даже мой доктор говорит, что у меня нет никакой болезни. Да будь я даже при смерти, и то встала бы со смертного одра, лишь бы оставить Джеймса Бэрка в дураках! Ни за что на свете я не упустила бы такой возможности!
Такая жестокая, неумолимая нота прозвучала в ее голосе, а в глазах появился такой ледяной блеск, что Оуэн Кэткарт слегка поежился.
– Прекрасно, дорогая моя, – сказал он тихо, – я постараюсь все устроить как можно скорее.
– Вот и хорошо. Я уже готова.
* * *
Ничем не примечательное двухэтажное здание с оштукатуренным фасадом и многочисленными трубами на черепичной крыше в безликой деловой части города по внешнему виду невозможно было отличить от любой другой пивной со сдающимися наверху меблированными комнатами. Однако именно здесь располагался «Единорог», лучший и самый дорогой бордель в Эдинбурге, в чем воочию мог убедиться любой счастливец, как только ему удавалось проникнуть за тяжелые входные двери и пройти мимо устрашающего вида вышибал. Преодолевшему эти преграды открывалась экзотическая красота внутреннего убранства, особенно близкая сердцу тех, кто отдавал предпочтение Древней Греции или Риму, так как все помещения, за исключением нескольких особых комнат в задней части дома, были отделаны именно в этом стиле, а все женщины рядились в туники, тоги, хламиды и прочие одеяния, которые в Эдинбурге 1746 года могли сойти за греческие или римские костюмы.
Бэрк не знал никакого пароля и не мог сослаться на имя какого-нибудь влиятельного завсегдатая в качестве рекомендации, но зато у него было много денег, поэтому массивные двери приветливо распахнулись перед ним. Лакей, наряженный древнеримским оруженосцем, проводил его в прихожую, где у него приняли шляпу и плащ, а затем провел в просторную гостиную, имевшую вид подземного грота. Стены и пол были вытесаны из грубого камня, равно как и скамьи, и низкие столики, в обдуманном беспорядке разбросанные по залу. В каждом углу стояли мраморные статуи обнаженных языческих богов и богинь, некоторые из них держали горящие факелы. Стены были увешаны роскошными гобеленами с изображением бесчисленных любовных сцен. В середине зала располагался утопленный в полу бассейн, обрамленный искусственными скалами с настоящим живым мхом. Здесь тоже горели факелы, в воде плескались две полуобнаженные наяды,