И это был не один червь, а сотни, тысячи, миллионы, и все атаковали его тюрьму, подбираясь ближе, ближе, сжимаясь и разжимаясь, протискиваясь сквозь землю, дерево, атлас с едва слышным, но непрестанным шорохом жующих челюстей.
Ибо у червей были зубы, маленькие крепкие зубы, чтобы рвать и перемалывать ткани и кости, сильнодействующий желудочный сок, способный разложить и уничтожить истлевающее тело. Нет, они далеко не беспомощны, эти могучие хищники, пожиратели мертвечины.
И они все ближе. Первый ползет по груди, добирается до шеи, щеки, омерзительно извиваясь, перебирается на нос и с безошибочной точностью находит глаз…
Антон Магнус, вздрогнув, проснулся. Несколько минут он невидяще озирался вокруг, все еще ослепленный кошмаром, таким ужасающим и таким знакомым.
Но хотя воздух еще вырывался из его легких резкими толчками, через несколько секунд он опомнился и сообразил, где находится — в своем доме, в своем кабинете, сидит в удобном кресле перед шахматной доской. Должно быть, задремал перед ужином, повторяй партию, разыгранную Капабланкой и Черняком в 1939 году на турнире в Буэнос-Айресе.
Антон взглянул на часы. Полночь. Значит, он проспал полтора часа. Конечно, никто не постучал в дверь. Антон строго-настрого приказал не тревожить его, когда он удаляется один в кабинет, разве что в этом возникнет настоятельная необходимость.
Сидение в одиночестве за шахматной доской было излюбленным способом Антона Магнуса размышлять над сотнями деталей, требовавших его внимания. Они кипели и бурлили в раскаленном котле его сознания, с тем чтобы назавтра, на следующей неделе, в следующем году вылиться в готовые решения, могущие повлиять на судьбы тысяч людей и принести миллионы долларов.
Он любил сидеть в кабинете с рюмкой старого кальвадоса, ароматной яблочной водки, напоминавшей о годах юности, проведенных на ферме, и неторопливо воспроизводить в памяти известные шахматные партии, все ходы которых он знал наизусть. Он любил холодную неподвижность шахматных фигур, наделенных тем не менее силой и властью их положения на доске.
Шахматы — жестокая игра, несмотря на свою внешнюю элегантность. В результате бесконечно малых и вроде бы незначительных передвижений неодушевленных фигур по клетчатой доске, мастер мог накинуть веревку на шею противника и выдавить из него жизнь. Не так ли обстояли дела и в реальном мире?
Шахматы давным-давно научили Антона Магнуса, как превратить силу своих врагов в бессилие, как использовать их могущество против них же самих, как заставить их споткнуться о собственные интеллект и инициативу — словом, как сделать так, чтобы именно Магнус всегда оставался в выигрыше, чтобы он мог, нанеся последний смертельный удар, затянуть петлю и с торжеством захватить добычу.