Отчет проверяющих пришел две недели назад. Работа отделения, хвала господу, получила высшую оценку. Но в сердцах сотрудников угнездились страх и недоверие, справиться с которыми теперь и предстояло заведующей.
Джада вздохнула, выруливая на ведущую к крыльцу дорожку. И снова вздохнула при виде цветочной клумбы, где поздние георгины погибали под натиском сорняков. Мамуля, великий садовод, сгорела бы со стыда… Ч-ч-черт! Еще секунда – и наехала бы на велосипед Кевона, брошенный у гаражных ворот. Джада крутанула руль и вдавила педаль тормоза. Черт, черт, черт! К дьяволу обещание не чертыхаться! Выскочив из машины, она открыла ворота (почему бы Клинтону не поменять замок на автоматический? Толку от мужика, как от козла молока!), поставила в гараж сначала велосипед, потом машину, заперла ворота и двинулась через лужайку к крыльцу.
В доме творилось черт знает что. Сущий бедлам, иначе не скажешь. С дивана в гостиной Клинтон послал жене красноречивый взгляд: «Я делаю всю работу по дому!» Свежо предание. Помнится, на прошлой неделе полотенце на крючок повесил, на том его помощь и закончилась. В данный момент он болтал по телефону, а Шавонна перед телевизором хрустела печеньем. И то и другое было под запретом, пока она не сделает уроки и не прочитает хотя бы одну главу. Кевона же, с ужасом отметила Джада, и вовсе не было в поле зрения. Оставалось надеяться, что хотя бы малышка уложена – если, конечно, Клинтон не бросил у ворот гаража и младшую дочь заодно с велосипедом.
– Где твой брат? – спросила Джада у старшей.
– Откуда мне знать? – буркнула та, не отрывая взгляда от экрана. – Есть скоро будем?
– Как?! Вы еще не ужинали?
Бросив на мужа убийственный взгляд, Джада метнулась к холодильнику. Вынула молоко, схватила пачку макарон с сыром «Пять минут – и готово», последнюю банку тунца и, подумав, решила добавить остатки стручковой фасоли. Этого сушеного добра у них навалом – к чему, спрашивается, тратить время и деньги на покупку свежих овощей?
Через четверть часа стол был убран, приборы расставлены, телевизор выключен, Шавонна отправлена в ванну, Кевон обнаружен в детской и, наконец, макаронная запеканка на четверых подана. Жизнь вошла в нормальное русло, что оценил, судя по его относительно довольному взгляду, даже Клинтон. Любовь к уюту да дети – вот и все, что еще держит отца семейства у этого очага. Однако у хранительницы очага заканчивается терпение. Поговорить все-таки придется, и серьезно.
Джада подняла глаза на мужа. Тот поспешно отвел взгляд. Прекрасно выглядит, нужно признать. Выбрит до синевы, шевелюра с приятной проседью уложена по-новому… «Строит из себя жертву, – думала Джада. – А жертва-то здесь я!» Она прекрасно понимала, что, несмотря на зверскую усталость, все вечерние дела ей придется делать самой: и Кевона с Шавонной уложить, и Шерили, которая наверняка скоро проснется, снова убаюкать. Но главное – ей предстоит самой начать неприятный разговор с мужем и добиться решения, которое он не желает принимать.