Но ей была жизненно необходима прочная семья; только ради нее она и пахала на износ. Джада мечтала жить в этом доме, отделку которого Клинтон начал, да так и не закончил; мечтала, чтобы их дети освоились в округе и в школе; чтобы Шавонна выиграла соревнования по фигурному катанию и пошла на бал победителей, а Кевон подтянулся по математике, получил грант и поступил в престижный колледж. Она мечтала исполнить данную вместе с Клинтоном перед алтарем клятву – не лишать их детей отца. Клинтон был нужен им всем. В конце концов, ведь он обещал помочь ей вырастить детей! О том, что собой представляет их брак, Джада старалась не думать – какой в этом толк? Но разговор… нет, разговор необходим! Плохо только, что она так чертовски вымотана. Усталость будто сроднилась с ней.
– Джада, я скоро приму решение, обещаю, – бормотал Клинтон, направляясь вслед за ней в спальню. – Честное слово, все изменится!
С ума от него можно сойти!
– Дежа-вю. – Джада не пыталась ни иронизировать, ни острить, а всего лишь констатировала факт. – Ты хоть понимаешь, что месяц назад говорил то же самое, слово в слово, на этом самом месте?
– Неужели? – Клинтон округлил глаза, и ей очень захотелось залепить ему пощечину.
– Позволь освежить твою память. В тот день ты сообщил мне о Тоне. Не иначе как сыворотки правды глотнул за обедом вместо любимого «Бад-Лайта».
«Сарказм делу не поможет, – напомнила она себе, – скорее навредит». Клинтон, однако, и бровью не повел. Непрошибаем, как скала.
– По правде говоря, Клинтон, мне плевать, как ты распоряжаешься своим сокровищем в штанах. Но на семью мне далеко не плевать. И я не позволю, чтобы ты разрушил ее своими дерьмовыми амурами. Ради семьи я костьми ложусь, ради семьи отказалась от личной жизни и вообще от жизни за пределами нашего дома. Я поднимаюсь затемно, чтобы приготовить детям завтрак и уйти на работу, которую не люблю. И никогда не любила. Я не мечтала о карьере и не лезла бы в начальники, если бы не нужно было поднимать детей…
– Ну все, все, хватит! – не выдержал Клинтон. – Мне и так плохо, не надо добавлять. – Он опустил глаза. – Я буду очень стараться.
От ярости Джада едва не треснула его по затылку. Послушать Клинтона, так она все это говорит, чтобы ему было плохо! У Клинтона одна забота – сам Клинтон. Он будет стараться? Дa он постель за собой, черт побери, застелить не в состоянии!
– Заткнись! Извинения свои и красноречие прибереги для Тони. Молчи и слушай. Либо ты съезжаешь к ней, а я остаюсь с детьми, либо ты с ней рвешь, и мы пробуем сохранить семью.