– Ее чувства меня не волнуют! – рявкнула Джада. – Не разжалобишь!
Она так поспешно натянула на себя костюм, что чуть не сломала «молнию» на юбке.
– В мире белых чернокожему приходится трудно, – тоскливо сообщил Клинтон.
– Оставь, ради бога! Чернокожей еще труднее. Да и белой, похоже, нелегко. В этом мире вообще всем все нелегко, Клинтон. Иначе зачем были бы нужны церкви?
– Я молился, Джада! Мы с Тоней вдвоем молились. – Джада закатила глаза, но Клинтон и бровью не повел. – Пойми, я только хочу объяснить, как трудно…
– Хватит объяснять. Пора решать, – оборвала его Джада. – У тебя есть выбор, Клинтон: семья или любовница. Ты, считай, счастливчик; не у многих есть из чего выбирать. Но предупреждаю – получить все сразу не выйдет. Не примешь решение ты – его приму я. Причем бесповоротно. Ровно через неделю я вышвырну твои вещи в гараж, все объясню детям и отцу Гранту и напишу заявление в суд. Уяснил? Последний срок – среда!
Выйдя из-за дверцы, она взглянула на будильник. Уже десять часов утра. Пора. Рядом с часами стоял снимок Шавонны с грудным Кевоном на руках.
Дети… Ее дети. Ее семья. За последние годы Джада ожесточилась и сама это понимала. Что поделать, такова уж жизнь. Не о себе сейчас нужно думать, а о том, как обеспечить детям будущее. Не имеет она права сидеть сложа руки, дожидаясь, пока у Клинтона проснется совесть. Часики-то тикают.
Собравшись с силами, она обернулась к мужу:
– Не сочти за труд немножко подумать, Клинтон. Твой отец тебя бросил. Твой дед бросил твоего отца, когда тот был ребенком. Ты можешь сделать то же самое. Твое право. Но разве мы не клялись друг другу, что такого не случится? Это ведь и твои дети, Клинтон! Думаю, ты хотел бы для них лучшей судьбы. Я точно знаю, что без отца им будет плохо, но, если ты решишь по-другому, приму и это решение. Но твою связь с Тоней и сплетни соседей я принимать отказываюсь. Не порвешь с ней – убирайся из моего дома и из моей кровати!
– Как это – из твоего дома? – возмутился Клинтон. – А я? Это и мой дом тоже! Господь всемогущий, да я сделал эту кровать собственными руками…
– Вот и проваливай вместе с ней к Тоне! – отрезала Джада. – И не смей упоминать всуе имя господа! Повторяю в последний раз: либо ты остаешься со мной и нашими детьми, либо соединяешься со своей духовной половиной. У нее, кажется, тоже есть дети? Двое? Трое? Четверо? И отцов, поди, столько же? Выбирай, кого будешь воспитывать – чужих детей или своих. Все сразу ты не получишь.
– Мне не надо все сразу! – простонал Клинтон. – Господи, если б я только знал, что мне надо…