Он повел ее в комнату, приготовленную для нее горничными. Поднимаясь наверх, она рассматривала дом с толстыми каменными стенами. Он был таким, каким Лео описал его, только гораздо больше.
Ее комната с полированным деревянным полом оказалась очень просторной. Никогда в жизни Селина не видела такой огромной кровати с ореховым изголовьем, покрытым резьбой. Чтобы сохранить прохладу, на окнах были тяжелые деревянные ставни, и, когда Джина открыла их, Селина вышла на крошечный балкон. Она увидела долину и сельский пейзаж изумительной красоты. Цепь холмов, покрытых соснами, уходила за горизонт, где оттенки зеленого и голубого постепенно бледнели в туманной дали.
Был теплый вечер, и они ужинали на воздухе, наслаждаясь закатом. Джина подала суп из креветок, мидий, лука, чеснока и помидоров.
— Я вернулась и обнаружила, что Бартон вне себя. Он оставил твое сообщение Поли, который «забыл» о нем.
— Но мое неотразимое обаяние неумолимо влекло тебя? — отважился спросить Лео.
— Я приехала, чтобы посмотреть родео в Гроссетто, — твердо сказала Селина. — Вот и все.
— Не ради меня?
— Не ради тебя, не обольщайся!
— Да, мэм.
— И перестань ухмыляться!
— Я не ухмыляюсь!
— Нет, ухмыляешься! Как кот, который слизал сливки. То, что я объехала полмира, чтобы найти тебя, ничего не значит. Ты понял?
— Конечно! И то, что последние две недели я сходил с ума, заходя на сайты, чтобы опередить тебя на один шаг, тоже ничего не значит.
— Вот и прекрасно!
— Замечательно!
Они замолчали.
— Ты опять это сделал, — сказала Селина. — Когда я приехала, ты назвал меня carissima, но ты не объяснил, что это означает.
— По-итальянски сага — «дорогая», — ответил Лео. — Когда ты добавляешь issima, ты подчеркиваешь, что это высшая степень того, что ты хочешь сказать.
Она молча смотрела на него.
— Теперь ты понимаешь, — продолжал он, беря ее за руку, — что, когда мужчина называет женщину carissima…
Внезапно ему стало трудно говорить. Он не раз произносил это слово, не вкладывая в него особого значения. Сейчас все по-другому, но слово уже было опошлено частым употреблением.
— Это означает, что она не только очень дорога ему, — Лео собрался с духом, — но…
Он умолк, так как вернулась Джина, чтобы унести тарелки.
Улыбнувшись, Лео смирился — у него еще будет время, чтобы сказать все, что он хочет.
Пиршество завершилось тосканским тортом с медом и орехами. К концу ужина у Селины слипались глаза. Наконец, Лео взял ее за руку и повел наверх. У ее двери он остановился.
— Спокойной ночи, — тихо сказал он, — carissima.
— Спокойной ночи.
Он поцеловал ее в щеку и ушел.