— Мне нужно тебе кое-что сказать, Стелла, — проговорил Захария, когда они наконец покончили с едой.
— Хорошее? — спросила Стелла, стряхивая крошки с красного платка.
— Нет.
Она посмотрела на него, аккуратно сложила платок, убрала его в карман и сложила руки на коленях. Румянец сошел с ее ангельского личика, и теперь в ее темных глазах, в линии детского рта было что-то очень серьезное и взрослое… Нет, Стеллу трудно было назвать маленькой девочкой… Она была не похожа на своих сверстниц. В ней была какая-то особая унаследованная от предков мудрость, которая прочно отделяла ее от других детей. Понимая это, Захария знал, что ему тем легче будет рассказать Стелле о том, кто он такой на самом деле, что с ним произошло и что он теперь решил сделать.
Странно, — хотя на самом деле это вовсе не казалось ему странным, — но она никогда не задавала ему обычных детских вопросов. Спросила только имя в ту их первую встречу. И его не удивило то, что когда он закончил свой рассказ, Стелла не устроила шумной сцены, а спокойно смирилась с мыслью о том, что он уезжает. Так же спокойно, как она смирилась с фактом его появления в ее жизни. Она восприняла решение Захарии без выражения изумления или любопытства. В этом была она вся.
В первые минуты после того, как Захария закончил свои объяснения, ее молчание и неподвижность согревали его. Но потом он стал беспокоиться за девочку и, приглядевшись к ней повнимательнее, со страхом увидел, что у нее глаза уже пожившей свое женщины. Сейчас она совсем не была похожа на ребенка. Испугавшись не на шутку, Захария коснулся ее плеча и чуть встряхнул ее.
— Стелла!
Девочка с трудом очнулась и взглянула на него. Было такое впечатление, будто внутри у нее все превратилось в лед. Однако первые же слова ее несколько успокоили перепугавшегося Захарию. Она сказала:
— Захария, я так хотела провести вместе с тобой Рождество. Будет весело. Гуляния, песни, представления и все такое… Захария…
Она закусила нижнюю губу и снова умолкла. Он взял ее руки в свои и проговорил тоном человека, дающего святой обет:
— Стелла, если я не вернусь домой к этому Рождеству, то вернусь к следующему. Я обещаю.
— Обещаешь?
— Обещаю. А ты будешь мне писать, когда я уеду? Стелла? Я обязательно напишу тебе.
Стелла согласно кивнула, и свет вновь появился в ее угасших было глазах. Она представила себе в эту минуту гору писем, которые протянутся мостом через бездну, так нежданно-негаданно разверзшуюся между ней и Захарией.
— И еще знаешь что… — продолжал он. — Ты можешь ходить к часовне Св. Михаила, как ходила Розалинда. Там ты будешь вспоминать мои слова о том, что я скоро вернусь.