Кобб снова дергал его за рукав.
— Пошли, ты, помешанный. Пошли!
Корабль просыпался, начиналась обычная ежедневная жизнь утренней вахты, и Захария тоже пришел в норму. На камбузе, где кок разжигал огонь, послышался грохот. Вахта носилась с ведрами, щетками, метлами, пемзой и песком для уборки судна. Кобб и Захария направились каждый на свое место, причем Кобб все еще держал под мышкой кота. Помпы были остановлены, рулевые и впередсмотрящие освобождены от вахты. Через несколько часов, когда главный боцман просвистел к завтраку, солнце уже сияло в ясном небе, однако опять задул сильный норд-вест. И все же волна бодрости, чувство, что вот-вот должно произойти что-то грандиозное, пришло не только к Захарии, но и ко всем на борту. Люди в тот день посвистывали за работой, и в обед, после раздачи грога, со всех судов послышались звуки мелодии «Капель бренди».
«А Джонни подарят новую шапку,
И Джонни пойдет на базар,
И Джонни купит новую ленту
И в кудри ее вплетет…»
К середине дня облака снова затянули небо, и задул штормовой ветер, однако, казалось, этого никто не замечал. Ожидание росло и росло, и достигло кульминации, когда два фрегата наблюдения влетели на рейд, как птицы, и на мачту «Виктории» взвился сигнал «Неприятель в море».
2
Конец этого смелого предприятия еще не наступил, но для Захарии десять месяцев, которые вели его к цели, были совершенно отличны от месяцев, предшествовавших этому звездному утру. Он был по-прежнему чувствителен и ненавидел морскую жизнь так же, как и всегда, его страх все еще был злым духом, с которым нужно было постоянно бороться, но в эти дни в душе юноши уже горел свет, зажженный прирожденным полководцем на флагманском корабле.
Через несколько часов после сигнала они пустились в погоню длиной в четыре тысячи миль вокруг Средиземного моря, а затем в Вест-Индию и обратно, бывшую одной из тех неудач, которые остались в истории более волнующими, чем многие победы. Это была мужественная и безумная попытка, сделанная кораблями, которые пробыли в море так долго, что стали уже едва пригодны для плавания. Начиная с момента, когда «Виктория» с огнем на корме повела флот в темноту и ветер через узкий и опасный проход между скалами Корсики и Сардинии, и до голубого летнего дня, когда они снова вернулись из Вест-Индии в Средиземное море, так и не поймав противника, никакая низость не омрачила эту попытку.
Юный мичман с хорошим образованием, пусть даже страдающий от морской болезни, не мог не прийти в восторг от Средиземного моря. Нельсон с большой ловкостью провел свои корабли в ужасную погоду через Мессинский пролив, и Захария с благоговейным страхом смотрел на Сциллу и Харибду и на огни Стромболи. Он видел Тунис, Мальту и Крит и в перерыве между штормами, в спокойное утро, увидел берег Греции с розовыми скалами, отражающимися в перламутровом море. Затем снова назад, так как противник ускользнул от них, вдоль Средиземного моря, мимо берега Испании с домами, белеющими среди апельсиновых рощ, и — прощай старая Европа — опять в Вест-Индию.