Глаза аббата вспыхнули гневом. Он не привык, чтобы ему указывали, что делать. Он холодно посмотрел на доктора, но доктор спокойно выдержал этот взгляд. Когда дело касалось здоровья его пациентов, он действительно привык диктовать свою волю, как, впрочем, и во многих других вопросах. Затем внезапно гнев угас с обеих сторон. Между ними уже установилось взаимное уважение и даже привязанность, которые не могли надолго омрачить мелкие разногласия.
— Спасибо, я с удовольствием приеду, — сказал аббат спокойно.
Он смотрел на человека, сидящего возле него. Его массивные плечи и большая голова четко вырисовывались на фоне окна. Он подумал о том, что доктор потратил на него уйму своего драгоценного времени за недели его болезни. Аббат постоянно ощущал его присутствие, в течение долгих часов, иногда на протяжении всей ночи, его мощная фигура источала силу духа… Но к утру его могучие плечи были устало сгорблены.
— Боюсь, что вы не могли уделять достаточно времени другим своим пациентам, — сказал аббат виновато.
— Они все теперь в таком состоянии, что невнимание пойдет им только на пользу, — ответил доктор. — Некоторые из них могут, конечно, на меня сердиться, но в определенных ситуациях это чувство бывает хорошим стимулятором. У меня были пациенты, которым я нарочно не уделял достаточно внимания, и это пошло им только на пользу.
— А ваши больные никогда от вас не отказывались? — сухо спросил аббат.
— Достаточно часто.
— Наверное, это были люди, которые были недостаточно сильно больны, чтобы бороться за свою жизнь, как это было со мной.
Доктор улыбнулся:
— Именно они.
— Временами у меня возникает вопрос, почему вы так яростно боролись с моим недугом? — спросил аббат.
— Доктора по своей натуре бойцы. Признаюсь вам, что для хорошей драки мне достаточно присутствие достойного противника — смерти. В данном случае большое значение имел фактор нашей дружбы. Вы тоже боролись изо всех сил. Почему? Вы не произвели на меня впечатление человека, чье прошлое могло бы вселить такую любовь к жизни.
— Причина та же. Наша с вами дружба, — аббат замолчал. — Были еще две причины, но я думаю, наша дружба была все же основной, и я это четко понимал. Мы, христиане, не можем просто так уйти из жизни, какой бы проигранной она не казалась. Возможно даже, что именно в этом случае мы цепляемся за нее крепче всего, — он сделал нетерпеливое движение руками. — Я не могу уйти из этой жизни, пока не восстановлю контакт со своими собратьями.
Доктор кивнул.
— А у вас он когда-нибудь был?
— Я думаю, что да. В молодости я был весьма общительным человеком.