И тут Стелла увидела еще одно существо, такое же восторженное, как и она сама: это был заяц, который забавлялся вовсю. Казалось, это был сумасшедший заяц. Он делал пируэты на задних лапах, уши хлопали и трепетали, как флаги, он скакал из стороны в сторону, отталкиваясь всеми четырьмя лапами, опять приземлялся, делал кувырок, бегал по кругу, вдруг замирал, поднимался снова, летел стрелой и все представление начиналось сначала. Стелла смеялась до боли в боку. Она и раньше видела таких зайцев, но не настолько сумасшедших, как этот, и не в июне, а только в марте. Что он вытворял сейчас? Исполнив заключительный кувырок, заяц скрылся в зарослях боярышника.
Стелла со всех ног побежала за ним в заросли, не обращая внимания на промокшие от росы ботинки и юбку. Но когда она достигла боярышника, зайца уже и след простыл — он скрылся под корнями дерева, где живут лешие, или присоединился к ласточкам, которые уже звенели высоко в редеющем голубом тумане. Стелла была готова поверить всему. Никаких следов зайца не осталось, но когда она вернулась на луг, то обнаружила кое-что еще — ведьмино кольцо[19], возвышающееся над травой, а в центре его — пятно горечавок.
Плача от восторга, Стелла опустилась на колени. Они росли дома, на кладбище, и однажды она видела их на Беверли-Хилл, но потом они пропали. Девушка знала, что они растут так близко к морю. Она не сорвала ни одного цветка, потому что, очевидно, они принадлежали колдунье. Стоя в кольце, Стелла загадала три желания, а затем выбралась оттуда и побежала вниз по тропинке в Кокингстон.
К тому времени, когда она прибежала в парк, солнце уже было высоко, и мир, который до этого был окутан дымкой и молчанием, вдруг преобразился. С моря подул ветерок, и ветви вяза и каштана закачались над покрытыми рябью цветами и травами. Громко запели птицы, и шум бурлящей воды в ручье, который протекал по парку, казался звонким и радостным. Птичьи трели, звон ручья и порывы ветра превращались в гармоничную симфонию, которая будоражила весь мир, когда поднялся ночной покров и все живое снова вернулось к жизни звоном колокольчиков, хлопаньем крыльев, топаньем ног, пением и смехом. Стелла, стоя по колено в траве и незабудках, прислушивалась, слегка покачиваясь в такт цветам и деревьям, и душа ее громко пела, а каждая жилка билась в такт этой песни.
Ветер стих так же внезапно, как начался, птицы разлетелись по своим делам, и шум воды больше не казался похожим на звон волшебных колокольчиков. Трава больше не колыхалась, красные звери спокойно удалились от солнца в тень, низко к траве опустив головы. Позади Стеллы кто-то хихикнул. Дрожа от страха, она повернулась, ожидая увидеть сама не зная кого — эльфа, духа-проказника, или же одного из тех странных зеленых леших с шапками, похожими на зеленые стога сена, сдвинутые на затылок. Она часто видела их ребенком, и хотя они никогда не пытались причинить ей зла, Стелла всегда убегала при одном только их появлении.