Я пошла налево в сторону кухни, чутко прислушиваясь. Оттуда доносились приглушенные голоса. Они беспорядочно светили по сторонам – вероятно, никак не могли сориентироваться. Если после пожара Марти оказалась здесь впервые, ей, возможно, было трудно привыкнуть к той картине разрушения, которая предстала ее взору. Пока они ни о чем не догадывались, но скоро, обнаружив, что я натворила с окном, кинутся искать меня.
Дверь в подвал была приоткрыта – черная вертикальная щель на мрачном фоне. На долю секунды включив фонарь, я юркнула туда и как можно быстрее спустилась по лестнице, стараясь не поднимать шума. Я знала, что двойная дверь, которая вела из подвала во двор, на замке, но надеялась где-нибудь спрятаться. Надеялась.
Внизу я остановилась, чтобы осмотреться. Я слышала, как они ходят. Было темно как в могиле, точно на глаза мне надели черную повязку, абсолютно не пропускавшую света. Хотя мне и не хотелось рисковать, но снова пришлось включить фонарь. Даже за то короткое время, что меня окружала кромешная тьма, я успела отвыкнуть от света и на мгновение ослепла от пронзительной вспышки. Я машинально прикрыла глаза ладонью и часто заморгала. Господи, как же отсюда выбраться?
Я посмотрела по сторонам. Нужно было не теряя времени спрятать пакет. Они могли застукать меня, но я не хотела отдавать им то, за чем они явились, – орудие убийства. Я подошла к отопительному котлу. Он смахивал на скончавшегося монстра; на его месте с таким же успехом мог оказаться танк. Я открыла дверцу и сунула пакет внутрь, запихнув его между стенкой и газовыми горелками. Когда закрывала дверцу, скрипнули петли. Я замерла, машинально подняв голову, словно хотела взглядом проследить, насколько далеко распространился звук.
Наверху было тихо. По моим расчетам, они должны были находиться в коридоре. Наверное, уже обнаружили, что я сделала с окном, и теперь, должно быть, прислушиваются так же, как прислушивалась я. В темном старом доме звук бывает столь же обманчив, как голос чревовещателя.
Я лихорадочно озиралась по сторонам. Все выступы и углубления, которые я видела, были слишком малы или неглубоки и под укрытие не годились. Скрипнула половица. В любой момент они могли обнаружить меня. Их было двое. Один мог подняться наверх, другой – спуститься в подвал. Я метнулась налево и на цыпочках приблизилась к бетонным ступенькам, которые вели к заветной дверце во двор. Пригнувшись, поднялась по ступенькам и неловко примостилась наверху. Я сидела, прижавшись спиной к двери, скорчившись и поджав ноги. Оставалось уповать на то, что при неверном свете фонарика они не заметят меня. Я молила Бога, чтобы не заметили. От свободы меня отделяла лишь эта ветхая деревянная дверь. Сквозь щели проникал пропитанный влагой ночной воздух, и к запаху гари и старой краски примешивался пряный аромат жасмина. От тревожного ожидания у меня щемило сердце. Зажав в кулаке фонарь, словно дубинку, я пыталась умерить звук собственного дыхания, отчего выходило нечто похожее на шипение.