Возле кондоминиума околачивались несколько юных особ, они сосредоточенно курили, распространяя вокруг запах гвоздики. Подбитые плечи, длинные ногти с зеленым маникюром, темно-красная губная помада – девицы походили на жен военных образца сорок третьего года, из тех, что посещали танцы, которые устраивала Объединенная служба организации досуга войск.
Краем уха я услышала обрывок их разговора:
– А я: "Твою мать, о чем, по-твоему, я тебе говорю, недоносок?!" А он мне: "Слушай, сучка, я тебе ничего не делал, так что это твои проблемы".
Улыбнувшись про себя, я с интересом взглянула на дом Грайсов. Это было выкрашенное в белый цвет одноэтажное строение с мезонином и приземистой Г-образной верандой вдоль фасада, которая покоилась на деревянных брусочках, когда-то подложенных на стойки из красного кирпича. Создавалось впечатление, будто домишко приподняли на домкрате и он готов рухнуть в любой момент. Во дворе царило запустение; кусты гортензии у крыльца все еще не оправились после пожара, листья пожухли и потемнели, хотя кое-где уже тянулись к свету молодые побеги. Прихваченные огнем оконные переплеты обуглились. На столбике была вывешена табличка, запрещавшая посторонним входить в дом. Меня интересовало, успела ли там побывать бригада спасателей. Я надеялась, что в доме все осталось таким, каким было сразу после пожара, хотя это представлялось маловероятным. И еще. Мне хотелось бы потолковать с Леонардом Грай-сом, однако все указывало на то, что дом необитаем. Даже стоя на улице, я явственно различала горьковато-кислый запах пепелища, смешанный с прогорклой сыростью, оставшейся после тушения пожара.
Я уже направилась было к парадному кондоминиума, когда внимание мое привлекла чья-то фигура, отделившаяся от небольшого деревянного строения – вроде сарая, – примостившегося в глубине двора у дома Грайсов. Заинтригованная, я остановилась. Мальчишка, лет семнадцати с виду. У него была прическа а-ля индеец из племени могавков – ярко-розовый клок сена на макушке и выбритые виски. Он шел опустив голову, держа руки в карманах формы армейского образца. Я вдруг вспомнила, что уже видела его раньше – из окна квартиры Элейн, когда была там в первый раз. Он стоял внизу на улице, лениво сворачивая косячок. Я резко изменила направление и прибавила шагу с тем расчетом, чтобы перехватить его на границе участка Грайсов.
– Привет, – сказала я.
Вздрогнув от неожиданности, он остановился и, увидев меня, улыбнулся той нарочито вежливой улыбкой, какую дети приберегают специально для взрослых.