Теперь она не узнает правду, похороненную в его сердце. Значит, так тому и быть. Она смотрела на него, слезы градом катились у нее по щекам.
Весь оставшийся день она была сама не своя и исполняла свои обязанности, думая о чем угодно, только не о них.
На четвертый день после обеда, когда она поднималась по лестнице к барону, ее остановил Алан.
– Миледи, монах стоит у ворот. Просит приютить его на пару дней. Говорит, идет в Линкольн.
– Монах? Один? Старый?.. Вы уверены? В серой рясе?
Ей вдруг пришло на ум, что это мог быть брат Томас. Или брат Уиллибранд.
– Нет. На нем коричневая ряса, не такая, как у францисканцев. Он говорит, что его зовут брат Мартин.
Но Джоанна уже потеряла к нему интерес.
– Пустите его... И всех пускайте... Приветствуйте от моего имени, но говорите, что я очень занята, – устало проговорила она и пошла дальше.
Для владельцев замков было самым обычным делом предоставлять приют путешественникам, но у Джоанны не было сил разыгрывать из себя гостеприимную хозяйку. И новости, которые мог бы рассказать ей монах, мало ее заботили. Джоанна преданно ухаживала за бароном и урывала время только на сон, еду и хозяйство.
Еще через два дня к вечеру Алан подошел к ней, когда она сидела на открытой площадке одной из башен и шила ночную рубашку для барона. Сэр Роджер раньше не любил их, а теперь быстро замерзал, и ему нечего было надеть. В этот день он глядел веселее обычного и его даже усадили поближе к огню, чтобы он погрелся, но и недалеко от окна, чтобы он видел синее небо и облака любимого Линкольншира.
– Миледи, там гость... – сказал Алан.
– Разве я вам не сказала, чтобы вы давали приют всем, кто попросит? Не надо сообщать мне обо всех! – резко сказала она и тут же раскаялась. – Прошу прощения, Алан, я просто устала...
– Миледи, я понимаю, но этот человек хочет с вами говорить, и если вы узнаете, кто он, то, наверное, захотите с ним повидаться.
Он открыл дверь и впустил Ричарда Кингслира, после чего вышел из комнаты.
Сначала ни один из них не мог произнести ни слова. Они просто смотрели друг на друга – высокий темноволосый рыцарь в дорожной одежде и побледневшая женщина, бессильно уронившая на шитье руки.
Ричард обратил внимание, что у нее усталое лицо, и не удивился. Когда он назвал себя управляющему, тот сначала взглянул на него так, словно он призрак, а потом рассказал об ударе, случившемся с бароном в тот день, когда приехала Джоанна, и о том, что все хозяйство легло на плечи молодой женщины.
Ричард почувствовал гордость оттого, что его любимая оказалась даже сильнее, чем он предполагал. А потом он потребовал, чтобы его провели к Джоанне.