Что же он хотел сказать еще? «Она не...» Что Алисия «не»? Какую тайну хранит в себе этот рыцарь? Она непременно должна узнать ее. Нет, он не захочет ничего ей сказать. Она представила, как будет пытать и мучить его, пока он не откроет ей свою тайну. Хотя ей понравилось воображать его в цепях и отданным на ее милость, Джоанна хорошо знала, что никому никогда не сможет причинить боль. Да, хорошо бы стать колдуньей и сварить такое зелье, которое всех заставит говорить только правду!
Глупые мечты! Единственный способ узнать все – это возвратиться в Уиллоуби. Барон не захотел говорить с ней после смерти Алисии. Он послал к ней слугу, который сообщил, что ей приготовлено место в королевском доме до тех пор, пока она не найдет себе мужа. Может, он оправился со временем и ему будет уже не так больно видеть сестру своей жены. Барон должен знать, на что намекнул Ричард Кингслир, и, вероятно, расскажет ей.
Надо будет ей попросить отпуск. Но король и королева вряд ли отпустят ее, если она не придумает что-нибудь убедительное. Джоанна смотрела на огненный язычок свечи и размышляла, что бы ей сказать такое, отчего ей сразу разрешат покинуть двор и отправиться к барону. В конце концов она придумала и, улыбнувшись, мгновенно заснула.
Джоанна бы очень удивилась, если бы узнала, что Ричард Кингслир тоже не спал почти всю ночь.
Он не мог забыть ее нежные губы и упругие груди под мягким шелком и стонал, с трудом подавляя вспыхивавшее желание. Господи, ну почему ей обязательно надо было быть сестрой Алисии?
Лучше уж ему вспомнить, как все закончилось с ее сестрой!
А что вспоминать, он и так не забыл, словно это случилось вчера, как его позвали к королю Генриху, отцу Эдуарда. Слух о том, что графиня Уиллоуби умерла при родах, быстро достиг двора, и никто бы не обратил на него внимания, настолько это было явлением обычным, если бы молодая женщина не отдала Богу душу, назвав сначала имя своего совратителя, юного оруженосца своего супруга.
Генрих III был добрым семьянином не в отца, печальной памяти короля Иоанна, и о людях судил тоже не как отец. Он верил в святость брака и ни на секунду не усомнился в достоверности истории о совращении Алисии де Уиллоуби. «Я тоже не стал его разубеждать», – вспомнил Ричард. Гордыня заела, да и обидно было, что барон выставил его, даже не поговорив. Барону нужен был козел отпущения. Его жена уже поплатилась за свое распутство, и никто не подходил для роли лучше, чем любимый оруженосец, оказавшийся ее последним по счету любовником.
Глядя в потолок, Ричард размышлял о том, сколько в нем было тогда гордыни. Он ничего не сказал содрогнувшемуся от негодования королю Генриху, разве лишь повторил уже известную сказку для толпившихся в большой зале придворных, и за это был отправлен сопровождать принца Эдуарда в крестовом походе на Восток, где они должны были вместе с королем Людовиком сражаться против неверных.