– А она не возражает против вашего замужества?
– Наверно, она будет скучать по мне, ответила Джоанна, радуясь, что он интересуется ее жизнью. – Я тоже буду по ней скучать. Однако она знает, что король мой опекун и рано или поздно все равно подыщет мне мужа, если этого не сделает мой брат.
– Вероятно, вы бы не возражали когда-нибудь вернуться ко двору? – продолжал расспрашивать ее сэр Годфри. – Не всегда же мне быть кастеляном в Лингфилде.
Прежде чем Джоанна успела что-то сказать, он указал ей на краснолицую даму, сидевшую почти рядом с ними.
– О, это леди Аделаида. Страшная, правда? А вы бы видели ее мужа! Он тощий, как лезвие меча.
Он вопросительно поднял брови, и Джоанна хихикнула.
– Наследница огромного состояния в Дорсете, – заговорщицки шепнула она.
От ее слов он поперхнулся, потому что как раз в это время пил из их общей чаши, и кашлянул пару раз, красиво прикрывал рот белоснежной салфеткой. После чего он тоже засмеялся.
– Мне нравится, когда у дамы есть чувство юмора.
Когда он смеялся, глаза у него превращались в узенькие щелочки.
Вскоре она нашла общество сэра Годфри приятным, потому что ей не надо было постоянно защищаться от него, как от Ричарда Кингслира. Ему нравилось, что его окружают знатные люди, но они не внушали ему благоговейного страха. Задавая вполне разумные вопросы об окружении короля Эдуарда, он не забывал подложить Джоанне кусочки повкуснее и наполнить опустевшую чашу.
Они болтали, забыв об остальных гостях, и обед не показался Джоанне скучным. Она расспрашивала Годфри о своем брате и внимательно слушала, какие изменения Вильям собирался внести в большую залу Хокингемского замка и какие планы строил насчет женитьбы на дочери барона Букингемширского.
Она была единственной наследницей отца, и ее приданое должно было ощутимо увеличить состояние брата.
Джоанна радовалась за него. Хотя Хокингем процветает, деньги никогда не лишние, да и титул барона только украсит Вильяма. Она уже мечтала о том, что будет часто с ним видеться, став женой его вассала, и о том, что наконец-то опять побывает в Хокингеме, и о том, что обязательно подружится с его женой, и они будут вести один большой дом и вместе растить детей.
Джоанна поняла, что внутренне готова дать согласие сэру Годфри. Он был мил с нею, и, глядя на его ангельское лицо, она уверяла себя, что скоро они полюбят друг друга. Хорошо бы их дети были все белокурые и синеглазые.
Однако прежде чем дать согласие, она должна оговорить свое паломничество. Только узнав правду об Алисии, ту правду, которую скрывает от нее дьявол Ричард Кингслир, она может жить в мире с собой.