Без промедлений он расстегнул панталоны и глубоко погрузился в ее гостеприимное лоно. Движения его были виртуозны, он как будто старался утолить все ее желания. И когда в ней вновь занялось яркое пламя чувственности, только тогда отдался он на волю собственной неутолимой страсти. Алчущий, пылающий огнем, он взял ее с дикой и покоряющей силой, и словно солнце зажглось в его сердце и перед глазами его, воспламеняя, взрывая все вокруг. На свете не было другой такой женщины! Такой хрупкой и такой обольстительной, с такой пышной грудью, с такими солнечными волосами, с такими изумительными сине-зелеными очами.
Ни одна женщина не умеет любить, как она, не умеет так ласкать мужчину, так раскрывать уста. Как тесно она прижимается к нему бедрами, как покачивается в такт его движениям, как шепчет и стонет, вознося его душу к небесам!
Она созидает… рай.
Она его жена. Она так сказала. Он утвердил свои права на нее.
И он любит ее. Глубокой и вечной любовью.
Он упал рядом с ней. Долгое время они молчали. Потом он нежно провел рукой по ее обнаженной груди. Она уткнулась головой ему под подбородок, и любознательный палец дотронулся до его рубашки.
– Ты все еще одет! – укоризненно прошептала она. Он колебался, проворчал что-то уклончиво, крепко обнял ее. Нельзя допускать, чтобы она увидела его руки, подумал он. На его губах мелькнула улыбка. Влюбиться в женщину, которая боится темноты!
А ведь темнота может скрыть столько грехов.
Скай задумчиво смотрела на него. Она казалась встревоженной. Он склонился к ней, и его охватила дрожь. Ему предстояло снова расстаться с ней. Возможно, ему было бы легче, если бы она не подарила ему эти минуты блаженства.
Он коснулся ее губ. Заглянул в ее прекрасные глаза и вспомнил, как противился самой идее брака. Это была не косоглазая невеста. В ней сосредоточился для него весь мир.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Она глубоко вздохнула, глаза ее расширились.
– Я… я думаю, что тоже люблю тебя, – прошептала она.
– Правда?
Она отвернулась. Он умирал от желания снова прижать ее к себе. Он знал, что она вспоминает другого. Пирата – в далеком раю, принадлежавшем ей одной.
Как он ненавидел себя в тот момент!
Его так и подмывало сказать ей. Но он не мог.
Он долго хранил молчание. Потом снова прошептал:
– Я действительно люблю тебя, Скай Кинсдейл Камерон. Ты стала моей подлинной жизнью, и я клянусь тебе, любимая, в верности – отныне и навеки.
Она лежала молча. Он вздохнул и отвернулся, натягивая панталоны. Встал, подошел к тумбочке и, взяв бутылку рома, сделал глоток.
Эта ночь принадлежит им. Они расстанутся с ней только утром, и с Божьей помощью он вернется вместе с ее отцом. И тогда она будет его женой на все последующие дни, месяцы и годы. На всю жизнь.