Да, надо смотреть правде в глаза. Ему казалось, что союз, основанный на логике, будет прочнее множества браков, заключенных благодаря обману и самообману. О, как он ошибся!
Быть может, страшно подозревать, что жена вышла за тебя замуж не по любви, но точно знать об этом – гораздо страшнее. Если бы новобрачная клялась ему в любви, быть может, со временем он смог бы даже убедить себя в ее искренности. А когда она клянется в обратном!..
Теперь Курт нередко – вот так же, как и сегодня, – сидя у себя в офисе, вместо того чтобы работать, надолго задумывался, пялясь в окно.
Скажи ему кто-нибудь еще месяц назад, что он будет мечтать о приветственном поцелуе, понимающем взгляде, улыбке, предназначенной только для него, – Курт рассмеялся бы ему в лицо. Однако, как ни больно это признавать, оказалось, что он смертельно тоскует по знакам любви и внимания – пусть даже фальшивым.
Курт вздохнул, положил на стол скрещенные руки и опустил на них голову.
Почти всю жизнь он прожил один, но лишь теперь, когда рядом появилась женщина, почувствовал свое одиночество. Сколько раз, подходя к дверям, он слышал ее звонкий смех – смех, смолкавший, стоило ему повернуть ключ в замке! Сколько раз ловил на себе ее недоверчиво-опасливый взгляд! Сколько раз она поспешно отстранялась От его случайных прикосновений!
Неужели она его боится? Но почему? Он же не чудовище. Он не заставляет ее с собой общаться, не возражает, когда после ужина, уложив Вилли, она запирается у себя в комнате. Несмотря на все свои угрозы, он не принуждает ее к сексу. Почему же она так на него смотрит? Почему затаивает дыхание, стоит ему подойти слишком близко?
Черт побери, эта женщина сведет его с ума!
Может быть, это хитрая игра? И она прекрасно понимает, что с ним делает? Может быть, она и вправду желала его, лишь когда он был незнакомцем, а узнав, кто он такой, возненавидела?
Теперь, став ее мужем, он оказался ей не нужен. Именно потому, что теперь он – ее муж.
Курт выпрямился в кресле. В одном его жена права: этот брак навязан ей силой. В спорах с ней он мог этого не признавать – но зачем лгать себе? Однако будь он проклят, если теперь позволит ей одержать верх! Если она надеется, что, устав от фарса, которым обернулась его «семейная жизнь», он даст ей свободу, – не дождется!
Этого не будет.
Взяв ручку, он бросил угрюмый взгляд на пухлую стопку писем, ждущих подписи.
– Надеюсь, с этой работой вы до вечера справитесь, – язвительно заметила Катлина, его секретарша, отдавая ему эти письма. – И прежде чем вы рявкнете, чтобы я занималась своими делами, позвольте напомнить, герр Рудольштадт: следить за вашей перепиской – как раз мое дело.