Страх окатил ее ледяной волной. Застыв как соляной столп, она не могла оторвать взгляд от жуткой картины. Пальцы ее машинально вцепились в бархатную портьеру, и она подумала, что нежный бархат никак не сочетается с убийством и жестокостью. В ушах ее прозвучал безумный вопль, и она резко открыла глаза.
Она лежала в темноте, окоченев от страха, а перед ее глазами проносились призраки прошлого – смерть отца, ее поспешное бегство. С улицы доносился голос ночного сторожа: «Три часа ночи. Все спокойно».
Ложь, подумала она. Спокойствие – всего лишь маска. Насилие и жестокость всегда рядом, и они готовы поглотить тебя. Не стоит пытаться их обнаружить – лучше делать вид, что их нет.
Она села в постели и подняла повыше подушку. Спинка кровати заскрипела, когда она оперлась о нее. Подтянув колени к подбородку, она устремила задумчивый взгляд на единственное окно. То окно, которое она разбила, а Ной заколотил досками.
Ночной Лондон не желал засыпать. До нее долетали отдаленные голоса и смех, цоканье копыт, скрип колес. Где-то звякнул дверной колокольчик.
Она чувствовала себя усталой и одинокой. Надежды нет. Это уже вторая ночь, проведенная взаперти, и отчаяние все глубже вонзает когти в ее сердце. Как пережить эти долгие дни, которые ждут ее впереди? С того страшного вечера она не помнит ни одной ночи, когда бы ее не посещали кошмары.
Тишину прорезал звук отодвигаемого засова. Она, вздрогнув, подтянула одеяло к подбородку.
В проеме возник темный силуэт, и она тут же узнала широкоплечую высокую фигуру своего похитителя.
– Я слышал, как ты кричала, – проговорил он, входя в комнату и прикрывая за собой дверь. – Что случилось? Тебя кто-то напугал?
– Я кричала? – спросила она, припоминая подробности своего сна. – Да, мне снились кошмары, но я ничего не помню.
Он подошел к ней.
– Тебе снятся кошмары?
– Иногда, как и всем. Разве у тебя так не бывает? – спросила она, пожав плечами.
– Бывает, – признался он и, подойдя к камину, стал разжигать огонь. Вскоре комнату озарили отблески пламени.
– Если бы я вела такую же полную опасностей жизнь, я бы тоже мучилась по ночам, – произнесла она, наблюдая за его неторопливыми движениями. Он подложил в огонь дрова, и пламя разгорелось еще ярче, осветив его лицо. На нем были панталоны, сапоги и рубашка. – Наверное, преступника даже ночью преследуют муки совести.
– И тебя? – холодно осведомился он. – Тебя тоже мучает совесть?
– Нет… только воспоминания, которые не дают мне заснуть. Они такие ясные, отчетливые, как наяву. Даже звуки вновь и вновь всплывают в моем сознании.