В Замке Роз меня постоянно втягивали в отношения, которых я не понимала, и в то же время не было никакой возможности спокойно о них поразмыслить. Я страдала от этого, а для Каролины все было нипочем. Вообще-то мы неплохо дополняли друг друга – она со своей быстротой реакций и я со своим «благоразумием», как она это называла.
Вероятно, именно поэтому мы с ней и ладили, несмотря ни на что.
Но так или иначе, особые обстоятельства вынудили меня покинуть Замок Роз. Я случайно столкнулась с тайной, которую нельзя было знать никому, так что мне пришлось бежать оттуда очертя голову.
Ранним утром я исчезла из замка, даже не попрощавшись – ни с Каролиной, ни с Арильдом и Розильдой. Я просто не могла смотреть им в глаза, храня в себе ужасную тайну. Особенно это касалось близнецов [2]. Они имели гораздо большее право знать о ней, чем я, а в моей причастности было что-то похожее на предательство. И одновременно я понимала, что сейчас это может им только навредить – известие о том, что их мать не умерла, а находится совсем рядом, в этом же замке.
Вернувшись домой, я первым делом должна была написать Арильду и Розильде. Я не хотела, чтобы они приняли мой отъезд на свой счет. Подать весточку следовало и Каролине, моей «сестре». Она утверждала, что у нас с нею общий отец. Бывали моменты, когда мне самой хотелось, чтобы это было так, но сейчас я чувствовала необходимость отдохнуть от Каролины. До чего же искусно она лицедействовала! Ни одна душа в замке не разгадала ее игры. Никто не воспринимал ее иначе, как красивого юношу, в которого Розильда была влюблена, и к которому Арильд испытывал сильнейшую привязанность. Для Каролины-то это было развлечением. Но не для меня. Хорошо, что теперь все позади!
Однако с письмами все вышло не так просто, как я полагала. Мне казалось, я точно знаю, что хочу сказать, но когда взялась за перо, меня словно околдовали. Письмо Каролине не получалось совсем. Я подозревала, что она расценивает мое исчезновение как предательство. И, что бы я ни написала, это будет выглядеть так, будто я оправдываюсь.
В последние дни до моего отъезда нам стало сложней находить общий язык. Я критиковала ее за отношение к Арильду и Розильде. Их дружба, на мой взгляд, превратилась в жалкое подобие оной. Все началось как легкая романтическая игра, а теперь – не слишком ли много выспренности, витания в облаках? В особенности дружба с Арильдом, ставшая чересчур восторженной. Когда я сказала об этом Каролине, она тут же обвинила меня в ревности. Так что вряд ли играло какую-то роль, что именно я ей напишу.