– Простите, я совсем упустила это из виду.
– Но не я.
– Не будете ли вы столь любезны по дороге к выходу сказать Эммерету, что тут нужно немного прибрать? – Клер тяжело вздохнула. – Придется придумать какую-то правдоподобную историю о том, как я ухитрилась разбить эту вазу! Судя по тому, как вдруг просветлело ее лицо, с этим у Клер особых проблем не возникнет. Оставалось только гадать, какую выдумку преподнесет она дворецкому, а заодно и его светлости.
– Скажу, что я слепая, – сказала она, снова будто прочитав его мысли, – и никаких проблем. Не могу же я помнить, где что стоит.
– Мисс Банкрофт, – чуть слышно хмыкнул Рэнд, – ну вы и штучка, скажу я вам!
Онемев от изумления, Клер услышала, как он попрощался и двинулся к выходу. Руками она по-прежнему держалась за край стола, между бровей залегла легкая морщинка. Незрячие глаза беспомощно смотрели ему вслед. Клер Банкрофт готова была поклясться, что голос Рэнда звучал восхищенно.
Услышав легкий стук в дверь, Стрикленд запер бюро.
– Войдите! – крикнул он.
На пороге появилась Клер, в руках у нее был поднос с горячим молоком и бренди. Позади нее неслышно ступал один из слуг – на случай какого-нибудь несчастья.
– Когда ты сказал это таким важным тоном, я почувствовала себя словно на аудиенции.
– Примерно так оно и есть, – сказал герцог, но его суровые черты немного смягчились. Махнув рукой, он отослал слугу прочь. – Мисс Банкрофт уже доказала, что вполне может справиться сама. Ничего страшного, если она прольет несколько капель на ковер. Почистите его или положите новый.
«Если речь идет о старинном арабском ковре, лежавшем в кабинете герцога, вряд ли ему будет так просто найти замену», – подумала про себя Клер. Она еще не забыла легенду, что этот самый ковер лежал в палатке Наполеона близ Александрии. И герцог испытывал неизъяснимое наслаждение всякий раз, когда, ложась в постель, становился на него босыми ногами.
– А как насчет севрской вазы в столовой? Тебе ее жаль так же мало, как этот ковер? – полюбопытствовала она, ориентируясь на голос Стрикленда.
– Севрской вазы? Той, что на буфете?
– Да, боюсь, ей пришел конец.
– Раскололась? – с робкой надеждой в голосе спросил герцог.
– Разбилась, вдребезги.
– Та-ак. Позволь я возьму у тебя поднос, дорогая. У тебя все чудесно получается. И Бог с ней, с этой вазой.
Клер позволила герцогу забрать поднос, потом осторожно вытянула вперед руку, нащупала спинку стула и нерешительно села. Ей до сих пор с трудом удавалось удержаться от облегченного вздоха всякий раз, когда она усаживалась на стул или на диван. Миссис Уэбстер бранила ее за это. «Послушай, можно подумать, ты боишься, что кому-то придет в голову выдернуть из-под тебя стул», – ворчала она. Клер понимала, что та права, и все же ничего не могла с собой поделать. И ей не верилось, когда миссис Уэбстер твердила, что такое часто случается. У нее так было всегда – только ослепнув, она вдруг перестала доверять даже самым обычным вещам. А раньше это касалось лишь того, что могло затронуть ее сердце, – любви, доверия.