— Да уж, это точно. — Кенна хотела, чтобы Рис побыстрее ушел, и не собиралась поддерживать разговор.
Она умрет, но не признает, что лисица должна благодарить Риса за свое спасение.
— Она не поранила тебя?
— Простые царапины. Ничего страшного. — По ее ноге текла струйка крови, но Кенна не собиралась поднимать юбки перед Рисом Каннингом. Она займется своими ранами дома. Кенна взглянула на огромного вороного жеребца, пританцовывающего рядом с Пирамидой: — Бил-зубаб хочет побыстрее отправиться в путь.
Рис расхохотался:
— Его зовут Хиггинс, как ты прекрасно знаешь.
— Какое жалкое имя для животного, похожего на самого сатану.
— Не буду спорить. — Рис, усмехнувшись, пожал плечами.
Кенна подумала, что ей вовек не набраться храбрости, чтобы попросить Риса больше не улыбаться в ее присутствии. Она не вынесет, если он догадается, как ее смущает его улыбка.
— Разве ты не заедешь к нам? — Спросила Кенна, старательно притаптывая снег мыском одного сапожка.
— Разумеется.
Она не позволит ему и дальше смущать себя!
— Я собираюсь продолжить свою прогулку. Ник и Викторина наверняка ждут тебя. — Кенна отвернулась.
«Черт побери, она снова укрылась в своей раковине», — подумал Рис. На какое-то мгновение ему показалось, что Кенна начнет спорить с ним. Утро было достаточно холодным и без ее ледяных взглядов. Он последовал за ней, отметив напряженный разворот плеч, и помог забраться на Пирамиду.
— Я послал слугу с багажом вперед и решил присоединиться к тебе, так как знал, что ты обычно катаешься верхом в это время.
Вот, значит, как он нашел ее — она стала вести себя слишком предсказуемо. Почему-то эта мысль причинила боль.
— Очень мило с твоей стороны.
Рис понимал — это лучшее, что он может услышать. Он должен радоваться, что она не отказала ему, как это было раньше. Впрочем, не стоит обольщаться. Кенна просто демонстрирует ему, что согласна какое-то время терпеть его присутствие, и эта мысль уничтожила всю радость встречи.
Несколько раз его взгляд падал на Кенну. Она стала красавицей — факт, который удивил ее брата, но не Риса. Кенна была по-прежнему равнодушна к своей внешности и не осознавала тех изменений, что превратили ее из угловатой девчонки в прекрасную женщину. Рису недоставало яркого пламени ее волос, которые были теперь золотистыми, но этот цвет больше подходил тому холодному спокойствию, что стало присуще ей после смерти отца.
Так как Кенна сидела в дамском седле, ее лицо было скрыто от Риса. Впрочем, он помнил каждую его черточку — от высоких скул до чувственного контура рта. Рис помнил форму ее разлетающихся бровей, чуть раскосые темно-шоколадные глаза, нос, который после перелома приобрел аристократическую горбинку.